советско-японских отношениях. В Японии, особенно в МИДе этой страны, появление нового советского лидера сначала воспринимали как событие больше внутреннего, чем международного масштаба. К тому же считалось, что на международной арене для Горбачева приоритетными являются отношения с США и Западной Европой.
Налаживанию советско-японских отношений в те годы препятствовало согласие Токио безоговорочно следовать в фарватере военной политики США, что нашло проявление в поддержке американской программы «звездных войн» – так называемой стратегической оборонной инициативы (СОИ). В заявлении МИДа СССР японскому правительству от 11 октября 1986 г. подчеркивалось, что участие Японии в СОИ «не согласовывается с декларируемой Токио оборонительной военной доктриной страны… и свидетельствует о дальнейшем вовлечении Японии в военно-стратегические планы США, что не может не сказаться отрицательно на советско-японских отношениях».
Новое советское руководство призывало японскую сторону привлечь «экономическую дипломатию» для вывода советско-японских отношений из состояния застоя. Об этом прямо заявлялось в речи Горбачева во Владивостоке в июле 1986 г.[605] В связи с этим в Японии родилась идея попытаться воспользоваться заинтересованностью Горбачева и его соратников по «новому мышлению» в получении японской экономической помощи. По мере появления признаков провала политики перестройки японские советологи стали писать о том, что без финансовой помощи из-за рубежа Горбачеву не удастся оздоровить ситуацию в СССР и он будет вынужден ради получения такой помощи все дальше идти на уступки Западу. Для японцев в качестве главной уступки понималось возвращение Курил. Так, в одной из посвященных политике Горбачева японских книг прямо указывалось: «Для того чтобы поправить экономическое положение, советскому правительству требуется от нескольких миллиардов до десятков миллиардов долларов… Япония, которая вот уже 42 года требует возвращения северных территорий, должна учитывать эту ситуацию. Сколько бы московское правительство ни отвергало японские требования по мере изменения внутреннего положения в стране, оно может изменить свое отношение к проблеме северных территорий»[606].
Следует отметить, что в первые годы пребывания у власти Горбачев еще не был готов согласиться на беспринципный торг по поводу Курильских островов. Более того, его раздражала та напористость, с которой зачастившие в Москву японские политики требовали от СССР территориальных уступок как проявления «нового мышления» на японском направлении. Однажды он даже в сердцах бросил одному из японских гостей: «А почему, собственно, Япония предъявляет ультиматум Советскому Союзу, – ведь мы ей войну не проигрывали?»
Однако в 1989–1990 гг., когда в результате фиаско идей перестройки экономическое положение СССР резко ухудшилось, в горбачевском окружении все больше стали соблазняться идеей получения за Курилы «хорошей цены». К этому толкали и новые партнеры по «большой семерке». Так, в 1988 г. во время визита в Москву президент США Р. Рейган настойчиво «советовал» Горбачеву пойти навстречу Японии в территориальном споре. Делал это Рейган не бескорыстно – ему было важно привлечь японские капиталы для финансирования слабеющей на глазах власти Горбачева, спасения его «реформаторского» курса. Эту позицию всемерно поддерживал Э. Шеварднадзе, который впоследствии признал, что «хотел отдать острова Японии».
Подвергаясь обработке из-за рубежа и со стороны своих ближайших сподвижников, Горбачев стал склоняться к уступке Японии южнокурильских островов. В 1990 г., видимо, не без согласования с Горбачевым, его помощник по международным вопросам прямо заявил японскому послу в СССР С. Эдамуре, что «в душе Горбачев не исключает возможность передачи островов», но «нужно создать атмосферу для решения вопроса»[607]. Это был прямой намек на то, что Москва весьма заинтересована в «экономической компенсации» за острова. В Японии такую компенсацию Горбачеву назвали «камфорной припаркой, реанимирующей теряющую динамизм перестройку»[608].
В Токио не преминули воспользоваться ситуацией. Японские политики стали спешно разрабатывать план обмена Курил на финансовую помощь, а фактически выкупа островов. Ориентировочная сумма такого выкупа была определена в 26–28 млрд долларов. Согласно японским источникам это предложение было сделано Горбачеву через его ближайших соратников и «рассматривалось в ЦК КПСС»[609].
Однако план фактической продажи Курильских островов был разрушен депутатом и предпринимателем А. Тарасовым, который? руководствуясь не до конца выясненными мотивами, публично обвинил Горбачева в намерении сдать Японии Южные Курилы в обмен на экономическую поддержку в 200 млрд долларов. В обстановке разразившегося скандала Горбачев не осмелился рассматривать соответствующее японское предложение, сделанное в конце марта 1991 г. во время беседы в Кремле генеральным секретарем правящей Либерально-демократической партии Японии И. Одзавой.
Тем не менее именно Горбачев первым признал существование «территориального вопроса» с Японией и выразил готовность обсуждать его на официальных переговорах. Он согласился включить в текст подписанного по итогам его визита в Японию (апрель 1991 г.) «Совместного заявления» выгодную для Японии формулировку о том, что стороны «провели обстоятельные и углубленные переговоры по всему комплексу вопросов, касающихся разработки и заключения мирного договора между Японией и СССР, включая проблему территориального размежевания, учитывая позиции обеих сторон о принадлежности островов Хабомаи и Шикотан, Кунашир и Итуруп».
Хотя Горбачев после визита в Японию назвал его результаты «ничьей», в действительности это была серьезная уступка, отступление от прежней позиции СССР в территориальном споре с Японией. И это явилось проявлением осознанного решения Горбачева. Впоследствии, лишившись всех своих постов, он сетовал: «Если бы я остался на своем посту, вопрос о северных территориях, вероятно, уже давно был бы разрешен»[610].
Сетуют по этому поводу и в Японии: «Он (Горбачев) должен был заявить: «Я собираюсь возвратить четыре северных острова Японии и получить взамен долгосрочный кредит под низкие проценты… Однако четыре дня, проведенные М. Горбачевым в Японии в апреле 1991 г., со всей ясностью показали, что характер его лидерства уже изменился, превратившись из «новаторского» в «представительское». Они показали также, что Горбачев опустился до уровня политика, который думает только о том, как удержаться у власти…»[611]
Одной из причин, по которым Горбачев не смог совершить сделку «Курилы за кредиты», была позиция Б. Ельцина. Последний стремился перехватить инициативу в переговорах с японским правительством, не допустить, чтобы разрешение территориального спора было связано с именем Горбачева. Речь шла, конечно, не об отстаивании законных прав России на Курилы, а о том, чтобы японская финансовая помощь была получена не союзным, а российским руководством. Следует согласиться с оценкой расчетов российского руководства во главе с Ельциным, данной в одной из посвященных «курильской проблеме» книг: «Демократы, боровшиеся тогда за то, чтобы отобрать власть у КПСС, остро нуждались в каком-либо крупном прорыве на любом участке борьбы, осуществленным ими в пику коммунистам. Японское направление представлялось им чрезвычайно перспективным. Многое говорит о том, что демократы, особенно их радикальное крыло, склонялись тогда к тому, чтобы в том или ином объеме принять японские требования в отношении так называемых северных территорий… Они рассчитывали, что в ответ на это Япония окажет мощную финансовую поддержку, которая поможет демократам прийти к власти и решить сложные экономические трудности, стоявшие перед страной»[612] .
Другими словами, замыслы Ельцина и его команды в отношении Курил практически не отличались от замыслов Горбачева и его сторонников. И те и другие намеревались превратить Курильские острова в предмет торга с Японией. Различие состояло лишь в том, что Горбачев стремился получить японскую помощь как можно скорее для спасения перестройки, а Ельцин уговаривал японцев, оказывая финансовую поддержку России, подождать с получением островов. Именно на это был направлен так называемый «пятиэтапный план Ельцина», согласно которому территориальный спор должен был найти свое разрешение в пользу Японии по прошествии 15–20 лет.
После распада Советского Союза российское правительство стало склоняться к тому, чтобы в расчете на японскую помощь достичь соглашения с Токио о Курилах как можно скорее. Для этого была предложена
