животных значительную сумму, ну раз вы так настаиваете, я буду называть вас Эрик, но все равно не оборачивайтесь, одно дело — называть по имени, другое дело — позволять фамильярности, и еще важно не сдирать корочку, может пойти кровь, я недавно упала и оцарапала коленку, и образовалась маленькая корочка с засохшей кровью, надо стараться ее не ободрать, обдирать так приятно, но ранка начинает кровоточить, и потом снова образуется корочка, и снова я ее срываю, в детстве я постоянно эту корочку срывала, как это было восхитительно, но теперь запрещено, о нет, это вовсе не будет так уж некрасиво, корочка совсем маленькая, коленка от этого не станет уродливой, я вам покажу, когда оденусь, а вы любите кошек? Да, мадам, обожаю, я была в этом уверена, такой славный человек, как вы, не может их не любить, я покажу вам фотографию моей кошечки, вы увидите, какая она прекрасная, ее звали Муссон, правда, красивое имя? Это я его придумала, мне оно сразу пришло в голову, едва ее принесли, ей было два месяца, глаза голубые, как у ангела, пушистая, хорошенькая, как картинка, вскинула на меня свои глазки, и я сразу полюбила ее всем сердцем, увы, Эрик, ее нет больше с нами, ей понадобилась операция, и бедная малышка не перенесла анестезии, у нее было слабое сердце, она умерла на моих руках, напоследок взглянув на меня своими небесно-голубыми глазами, да, во цвете лет, ей и двух годиков не было, она даже не успела познать радость материнства, собственно говоря, потому и понадобилась операция, что она не могла иметь детей, я долго медлила и все же решилась, теперь упрекаю себя за это, я не сразу смогла даже смотреть на ее фотографии, но вообще это ужасно, что спустя какое-то время начинаешь меньше переживать смерть близкого любимого существа, она была моим другом, с ней никто не сравнится, это было создание с настолько тонкой душой и благородными чувствами, настолько сдержанное и воспитанное, например, когда была голодна, она бежала в кухню к холодильнику, чтобы показать мне, что пора ее кормить, и потом быстро возвращалась в комнату и начинала просить меня так скромно, так грациозно, так вежливо, она умоляла меня, раскрывая и закрывая розовый ротик без единого звука, безо всякого мяуканья, благородная и деликатная просьба, да, несравненный друг, а когда я принимала ванну, она ложилась на бортик, чтобы составить мне компанию, иногда мы играли — я высовывала из воды ногу, а она пыталась ее поймать, не могу больше говорить о ней, это слишком больно, завтра, если вы хотите, Эрик, сходим посмотрим мою белку, я что-то за нее волнуюсь, у нее вчера был такой грустный вид, она так трогательно вытаскивает свою подстилочку и проветривает, а потом сушит на солнышке, и еще грызет орешки, я всегда даю ей без скорлупы, чтобы она не сломала зубки, Эрик, а хотите, я расскажу о своей мечте? О да, мадам, с превеликим удовольствием, мадам, ну вот, я мечтаю иметь большое поместье, где жили бы самые разные звери, ну, во-первых, львенок, с такими большими лапами, толстыми-толстыми лапами с мягкими подушечками, и я бы его все время гладила, и, когда бы он вырос, он бы меня ни за что не тронул, ведь их достаточно просто любить, и еще благородный дедушка-слон, ах, если бы у меня был слон. Мне бы никогда не надоедало ездить на рынок за овощами — он вез бы меня на спине и хоботом подавал бы мне овощи с прилавков, а я бы давала ему в хобот деньги, и он бы расплачивался с продавцами, и у меня в имении были бы еще бобры, я бы для них велела сделать речку, для них одних, чтобы они мирно строили свои жилища, так грустно думать, что они на грани вымирания, это не дает мне уснуть, когда я вечером ложусь в постель, а тех женщин, которые носят бобровые шубы, нужно сажать в тюрьму, правда? Да, мадам, совершенно с вами согласен, ах, как приятно беседовать с вами. Эрик, во всем-то мы с вами согласны, а вот мне еще хотелось коал, у них такие чудесные маленькие носики, но они могут жить только в Австралии, потому что питаются листьями какой-то особой разновидности эвкалипта, а то бы я завела парочку, я вообще всех животных люблю, даже тех, которых люди считают уродливыми, вот, когда я была маленькая и жила у тети, у меня была совушка-сова, мудрая голова, совершенно ручная, ласковая, просто душенька, она просыпалась на закате и сразу садилась ко мне на плечо, смотрела на меня, поворачивая голову, а тело ее при этом не двигалось, или правильнее сказать «телом не двигая», наверное, так, и она внимательно смотрела на меня своими золотистыми глазами, и придвигала голову ближе, и вдруг целовала меня своим крючковатым, как у старого нотариуса-крючкотвора, носом, а однажды ночью мне не удавалось заснуть, и я вышла поболтать с ней, но не нашла ее в шалашике, который отгородила для нее в сарае, я провела ужасную ночь, бегала по саду и звала ее по имени, Магали, Магали! Увы, я ее так и не нашла, уверена, она сама никогда от меня бы не улетела, она очень была ко мне привязана, видимо, ее утащила какая-нибудь хищная птица, она теперь не страдает, ох, лишь бы меня не похоронили заживо, я так этого боюсь, шум шагов над моей могилой, шаги приближаются, я кричу, зову на помощь, царапаю крышку гроба, пытаясь освободиться, а шаги удаляются, живые меня не услышали, я задыхаюсь, ах нет же, я не задыхаюсь, я всего-навсего в ванной, ну и вот, я всех зверей люблю, к примеру, жабы, такие трогательные, слышали песню жабы в ночной тишине, такая благородная грусть, эта песнь одиночества, когда я однажды услышала ее, мое сердце сжалось от тоски, а еще как-то раз недавно я подобрала лягушонка со сломанной лапкой, он лежал на дороге, я смазала ему лапку йодом, а когда бинтовала, он даже не вырывался, понимал, что я лечу его, его бедное сердечко колотилось сильно-сильно, и он даже не открывал глаз, так был измучен, ну скажи мне что-нибудь, лягушонок, а ну, давай, мой милый, улыбнись, он не пошевелился, только открыл один глаз и посмотрел на меня таким взглядом, как если бы говорил: понимаю, вы друг, и я его посадила в коробку с розовой ватой, для уюта, чтоб он чувствовал, как ему рады, и спрятала его в подвале, чтобы он не попался на глаза Дэмихе, теперь ему лучше. Слава богу, теперь он точно оправится, я чувствую, что привязываюсь к нему все сильнее, когда я захожу в подвал поменять ему повязку, он глядит на меня с таким неподражаемым выражением благодарности, ох, в саду есть такой старый никому не нужный павильон, я его переделаю для себя, буду приходить туда, чтобы спокойно размышлять, и лягушонка туда поселю, когда он окончательно выздоровеет, чтобы восстанавливал силы в более веселой обстановке, и, может быть, он привяжется ко мне и не захочет меня покидать, ой, сейчас я выругаюсь, но не вслух, мне холодно, пусти, пожалуйста, горячую воду, хорошо, что я решила завесить окна в комнате такими плотными шторами, как-то больше верится в мои истории, и мой отшельник в полумраке кажется более реальным, что за глупость засунуть шкаф в ванную, платья же испортятся, решено — завтра же прикажу его переставить назад в комнату, итак, я стану знаменитой писательницей, меня будут умолять прийти на благотворительную распродажу, чтобы подписывать мои книги, но я откажусь, это не в моем стиле, у меня такие великолепные ноги, другие женщины волосатые, как обезьяны, а у меня ноги гладкие, как у статуи, да, дорогая моя, ты просто красавица, а какие зубы, представьте себе, Эрик, мой дантист считает, что у меня великолепные зубы, каждый раз, как я к нему прихожу, он говорит: о мадам, это необыкновенно, мне совершенно нечего делать с вашими зубами, они безупречны, так что, мой дорогой, вы понимаете, как вам повезло? Да вот только я не особенно счастлива, хорошо хоть у меня отдельная комната, но утром я слышу, как он встает и насвистывает свои бельгийские песенки, д'Обли — это же женевская высшая аристократия, а я вот очутилась в семье мелких буржуа, да-да, вы правы, Эрик, я очень хороша собой, в моих глазах сияют золотые искорки, вы заметили? Все остальное тоже великолепно, гладкие душистые щеки, нежный голос, благородный лоб, нос, правда, немного великоват, но зато какой прекрасной формы, и лицо честное и вдобавок ненакрашенное, и черты лица такие тонкие, ах, как ужасно все время быть взрослой, вскоре я отправлюсь за моими зверями, это меня развеселит, когда мы поближе познакомимся, я вам их покажу, там ягненок и утенок и зеленый плюшевый котенок, но только он сейчас болен, у него понос, еще белые медведи, и деревянные лошадки, и всякие другие медведи, не белые, и собачки из стекла, и бумажные гофрированные корзиночки от пирожных, для купанья моих зверей всевозможных, всего числом шестьдесят семь, я посчитала, а королем у них большой медведь, но вам я по секрету скажу, что настоящий король — маленький слон, у него отломана нога, жена его — утка, а принц наследник — мой маленький бульдог, точилка для карандашей, спит в раковине гребешка Сен-Жак, он так похож на английского полицейского инспектора, ну, в общем, вам понятно, что это за идиотские истории, а теперь уходите, пожалуйста, я собираюсь вылезти из ванны и не хочу, чтобы вы меня видели, между нами говоря, вы глуповаты, не умеете поддержать разговор, да, мадам, и больше ни слова, дуйте отсюда живо, дурачина, я сейчас стану облачать себя в роскошные одежды для моего собственного личного удовольствия.
Снова скрывшись за шторами, он залюбовался ею, высокой и стройной, великолепно сложенной, ее тонким прекрасным лицом, ее изящным вечерним платьем. Она гордо выхаживала по комнате, украдкой поглядывая на себя в зеркало, и за ней струился душистый шлейф ароматов.
— Самая красивая женщина на всем белом свете, — заявила она, подойдя к зеркалу и состроив гримаску, и потом долго вглядывалась в свои черты, приоткрыв рот. Это придало ей удивленный и даже слегка придурковатый вид. — Да, все жутко красиво, — заключила она. — Нос крупноват, а? Да нет, нисколько. То что надо. А теперь пора в Гималаи. Где там наша тайная тибетская шапка?
