комплекс со стороны лагеря. Холм носил имя 'Змеиный' и действительно походил на огромную голову змеи. Путь огибал его в районе 'открытой пасти' - вертикальной скальной стены и сразу за поворотом открывался вид на Храм. Он всем своим хозяйством занимал плоский соседний холм. Зеленый, с правильно посаженными садами плодовых деревьев. С дальней стороны круто обрывался в реку Эру, а всю вершину занимал величественный Храм. Резная колоннада из розового мрамора окружала огромное дерево, крона которого возвышалась над камнем, являясь своеобразной крышей и одновременно главной святыней. Древо Лоос резко отличалось от остальных деревьев совсем не размерами. Чувствовалась в нем инаковость. Трудно объяснить как, но отмечал это любой, даже самый невнимательный путник. Чик к таким не относился. Он восторженно замер, едва выйдя из-за скалы, и незаметно для себя упал на колени.
'Богиня! Наконец я увидел тебя, спасибо за это!', Древо и Верховная оказались настолько переплетены, что на секунду вместо кроны ему показалось лицо 'прекраснейшей'. На душе разлилось блаженство.
Человек еще та скотина, ко всему привыкает. Вовчик привык, вернее притерпелся к еженочным страданиям. Так же, как можно притерпеться к постоянной ноющей боли, зная, что от неё не избавишься. Но когда все же приходит избавление, то, как говорят 'почувствуйте разницу' и ты понимаешь какой это кайф жить без боли, но тут она, падла, наваливается с новой силой и нет от неё защиты, расслабился.
Чика скрутило сразу, как только лицо Богини снова превратилось в дерево. Связанное с ним невидимыми нитями, но в то же время бесконечно чуждое.
В чувство его привел женский голос:
- Эй, с тобой все в порядке? - узкая ладонь легла на плечо.
Чик с удивление обнаружил себя стоящим на коленях, прямо на древних каменных плитах дороги. Страдание неохотно улеглось. Спряталось в засаду, поджидая своего часа, ближайшего сна. Он встал, отряхнул обмотки и хмуро обернулся. Жрицу или служку он бы почувствовал.
Перед ним стояла девушка в серой зимней тунике накрытая голубым суконным плащом с откинутым капюшоном. Распущенные черные волосы, карие глаза, смуглое лицо. Тем, кто не видел жриц, она показалась бы красивой. Собственно такой она и была. Красива естественной несовершенной одухотворенной красотой, в глазах искреннее участие. Если бы Чик… это и так ясно.
- В порядке, - хмуро ответил он и зашагал в сторону храма.
- Ой! Извини, я не знала, что ты раб! Постой, я тоже к храму, пошли вместе, - с этими словами девушка пристроилась рядом. Ей приходилось почти бежать рядом с быстро шагающим Чиком.
- Ты не мог бы идти помедленнее? А, поняла - торопишься. А я вот не тороплюсь. Да не хмурься ты, я тоже рабыня. Ой!
Чик резко остановился и повернулся к ней. Девушка врезалась в него, как в скалу и отскочила словно мячик.
- Разве бывают рабыни - женщины? А где твоя печать?
- Какой ты твердый! - сказала, обижено потерев грудь, - ты чего? Подожди, так ты варвар!? Настоящий!? Ни разу не видела! А ты, из каких мест?
Чик мочал, внимательно приглядываясь к её лицу. Печати не было. Правильный 'греческий' нос, чуть выступающий мягкий подбородок, чуть припухшие приоткрытые губы, гладкие щеки с заметным румянцем на скулах, тонкие черные брови дугой. В сияющем взгляде распахнутых глаз восторженное любопытство. Словно девочка - первоклассница, а не двадцатилетняя девушка.
- А, поняла! Смотри, - с этими словами распахнула плащ на шее. Бронзовое, покрытое вязью непонятных знаков кольцо-ошейник шириной не больше пальца, то есть сантиметра полтора, - убедился? - запахнулась, не дожидаясь ответа.
- Какое у тебя Служение? - спросил Чик, не обращая внимания на явную обиду девушки.
Сказав 'Служение', снова пошел по дороге. Теперь зашагал медленно, прогулочным шагом.
- Какое Служение? - рабыня пошла рядом, - а! у меня не Служение, а служба хозяину. Выполнять его волю, - произнесла последние слова печально, - ну вот, такое настроение испортил. Варвар…
- Я слышал, что на всей Гее есть рабы и думал, что у всех есть Служение. А как иначе? - Чик не задумывался о настроении девушки.
- Ты точно варвар, - вздохнула она, - к тому же глупый. А, поняла! Тебя захватили в бою и сразу обратили в рабство. Ты все это время жил в лагере. Так?
- Так, - согласился с ней Чик.
- Хорошо, просвещу тебя, глупого. Но потом ты о себе расскажешь! У тебя есть имя?
- Чик.
- Что четыре? - не поняла она.
- Это имя.
- Ого, тебя по номеру назвали!? От этих лоосок всего можно ожидать, мне жаль тебя. Ой, прости, не хотела делать тебе больно. Меня зовут Грация, я служу господину… - прислушалась к себе, - Марку. Большего рассказать не могу, ошейник мешает. Чуть что - жжется. Зато думать можно, о чем захочу!
Неунывающей Грация была от природы. Или волею богов, как угодно. Сохранила эту черту в рабском положении только потому, что ей 'повезло' с хозяином. Его не прельщали прелести девушки и подобных приказаний в отношении других мужчин он пока не давал. В принципе, её жизнь после порабощения не сильно изменилась. Была приписной дворовой девкой, 'подружкой' для игр дочери архея, а стала рабыней. Дочка выросла, а 'подружка' невольно узнала о тайнах семьи и грамоте выучилась на свою беду. Не хотела дочка одна учиться, капризничала. Теперь она замужем в Фелистии, а Грация так и осталась у архея.
Рабы шли и болтали. Точнее болтала в основном Грация, говорила обо всем подряд. Отчего не поболтать? Солнечный зимний денек, приказ господина исполнила, интересный попутчик - много ли надо для хорошего настроения? Мимо них проскакивали всадники на единорогах, им автоматически кланялись, повозки, тащимые сильными борками. Им кланялись выборочно. Если колесница со жрицами - обязательно, если грузы, то проходили мимо. Никто их, хвала богам, не окликал.
Единороги не белые красавцы, а разномастные, бывшие дикие с пятен Каганов. Они, умные быстрые выносливые неприхотливые, практически вытеснили верховых лошадей, как борки - тягловых волов и тех же коней. Борки - безрогие быки и коровы стали совершенно незаменимы. Крупнее земных собратьев они и молока больше давали и не нуждались в особом уходе, а быкам по выносливости не было равных, и послушные были без всякой кастрации. Умные животные, как почти вся живность из пятен.
Чик мало что понимал в быстрой речи попутчицы, да и не вникал. С удивление обнаружил, что голос девушки ему приятен. 'Все правильно, он не мешает Служению', быстро 'разобрался' в своих чувствах. Сравнивать девушку с самой Флориной - такого просто не могло прийти в голову!
Вовчик в стеклянном кубе довольно улыбнулся и любовно погладил чуть-чуть расширившуюся трещинку. Вздохнул и продолжил бить по одному и тому же месту. Упрямый, черт!
- Вот мы и пришли, - вздохнула Грация, - тебе за ворота? Иди, мне нельзя.
- Богиня против твоего появления в Храме? - чувства Чика заметались, ища выхода. Ели Богиня Лоос против, тогда она - вред Служению!
- Причем здесь богиня! - спасла его девушка, - хозяин велел ждать его у ворот ограды, он в храме. Посижу на том камне, - грустно кивнула на большой отполированный частым сидением валун, - ты не задерживайся, а то устала кланяться, иди, - разноцветные жрицы, служки в купе с другими посетителями сновали туда - обратно.
- Храни тебя Богиня Лоос, Грация! - облегченно сказал Чик и направился к распахнутым створкам ворот в невысокой, больше декоративной, чем защитной стене из розового туфа.
- Пусть и тебя хранят твои боги, варвар! Я живу в вилле Апила, что рядом с Мехистополем! - крикнула ему вслед. Зачем?
'Вот и назначила свидание', подумала с усмешкой. 'Девушке неприлично самой напрашиваться к кавалеру. Всем девушкам, но особенно благородным архейкам…', мысленно передразнила наставницу Серпинии. Было бы смешно, если бы не было так грустно. Варвар ей понравился, и она это осознала. Привычный ошейник теперь просто физически давил. Хорошо, что этот дорогущий амулет ордена Пылающих не жег в ответ на мысли. Хозяину, честное слово, дешевле было её просто казнить.
Стражник, который собственно и выполнял функции проводника, а не охранника проводил Чика на второй этаж трехэтажного здания и оставил в приемной приора.
