Герцоги налево, князья направо

Поппи положила свою ладонь ему на предплечье.

— Мама хотела запомнить этот вечер на всю жизнь.

Лорд Уайетт сделал шаг вперед.

— Тем не менее портрет отныне принадлежит правительству принца-регента, и я сегодня же увезу его с собой.

— Нет, вы этого не сделаете, — заявил на это Николас, голос у него был стальной, а выражение лица жесткое. — Кто вы такой, чтобы утверждать, будто расписка, предъявленная леди Поппи, поддельная?

Лорд Уайетт сжал губы в ниточку. Ответа у него не нашлось.

Николас держал в пальцах расписку.

— Это документ подлинный, — настаивал он. — Я не сомневаюсь, что мы сможем сличить почерк с почерком на любом другом документе, бесспорно написанном рукой художника, и все станет ясным до конца. А теперь посторонитесь и не мешайте нам пройти. Картина находится во владении частных лиц. Англии пришлось бы вступить в деловые переговоры с лордом Дерби и его дочерью, чтобы получить к ней доступ.

— Вы не в своем уме! — Сергей остановился перед Николасом. — Могу ли я напомнить, вам, что картина принадлежит мне и моей сестре? И мы намерены взять ее прямо сейчас.

— Нет, Сергей! — отрезала Поппи. — У меня очень хорошая интуиция, как и у моей матери. И я уверена: именно она заказала эту картину.

— Дорогая леди Поппи, — самым любезным тоном обратился к ней граф Ливен. — Ни вы, ни английское правительство пока не предъявили убедительных доказательств принадлежности портрета одной из двух сторон. Правительство утверждает, будто предъявленная вами расписка поддельная. Вы это отрицаете. Кому нам прикажете верить? По меньшей мере, должно быть проведено тщательное расследование, которое установит истину.

Лорд Дерби положил руку Поппи на плечо.

— Дорогая моя, он прав. У нас нет иных доказательств, кроме представленной тобой расписки, которая является спорной. Я предлагаю пока что оставить картину во владении Ливенов, которые должны хранить ее до окончания расследования.

Мысль о расставании с портретом казалась Поппи невыносимой.

Но такое вполне могло произойти. Она чувствовала это! Глаза у лорда Уайетта горели прямо-таки фанатическим огнем. Он твердо намеревался завладеть картиной. И Сергей тоже. Он согнул руки в локтях с таким видом, словно вот-вот схватит картину и убежит.

Но тут из толпы гостей вышла тетя Шарлотта.

— Полагаю, я могу доказать, кому принадлежит этот портрет, — заявила она, и голос ее зазвенел на весь зал.

Тетя Шарлотта?

Все головы повернулись к любимой дуэнье Поппи.

— Что дает вам право утверждать это? — потребовала ответа графиня.

У Поппи сжалось сердце.

Тетя выглядела такой серьезной, такой испуганной в своем напудренном, немного сдвинутом набок парике, однако она очень скоро взяла себя в руки.

— Та, кто состоит в Клубе Старых Дев и подчиняется его уставу, — заговорила тетя Шарлотта самым уверенным голосом, — никогда не рассказывает о подробностях своей личной жизни без острой необходимости. Видите ли, — продолжила она с улыбкой, — эти подробности обычно куда более интересны, чем в жизни у многих других людей, и тогда они могут стать поводом к зависти и даже ревности. Но сегодня вечером — к удаче для всех вас — должно быть сделано исключение из этого правила.

— В таком случае продолжайте, сестра, — сказал лорд Дерби, подошел к тете Шарлотте и взял ее за руку.

Тетя Шарлотта глубоко вздохнула.

— Как ни старалась я в последние несколько недель, когда поднялась невообразимая суета вокруг его искусства, забыть о том, что Ревник некогда жил на свете, я должна признаться, что мы любили друг друга. — Она бросила взгляд на своего младшего брата. — Я познакомилась с ним в Санкт-Петербурге, Арчи, когда приехала к тебе туда на месяц. Точнее, в тот день, когда мы посетили его вместе с Марианной, заказавшей ему картину. Она сказала ему, что этот портрет станет подарком для тебя, мой брат. Я сопровождала Марианну на многочисленные сеансы в студии Ревника, так вот и складывались мои отношения с художником. Однако они оборвались внезапно, как чаще всего и бывает с любовными связями.

Поппи подошла к отцу и крепко сжала его руку.

Тетя Шарлотта улыбнулась им обоим грустной улыбкой.

— Арчи, Ревник увидел вас вместе в тот вечер, когда вы танцевали на балу в Зимнем дворце. Он сказал мне, что хочет запечатлеть тот момент, когда Марианна подняла на тебя глаза и в глазах этих засияла любовь. Это его точные слова.

Лорд Дерби молчал в борьбе с тяжестью эмоций. Поппи еще крепче сжала его руку.

Тетя Шарлотта вскинула голову.

— Я вернулась в Лондон. Здесь проходила моя жизнь, и я твердо решила забыть о Ревнике. Марианна написала мне, что Ревник заканчивает работу над ее портретом — для тебя, Арчи, как она потом сказала, но я так и не увидела картину. Я пришла к выводу, что он не закончил ее и что для нас она утрачена.

В сердце у Поппи вспыхнула новая надежда.

— Вы сохранили ее письма, тетя?

Тетя Шарлотта кивнула, слезы выступили у нее на глазах.

— Само собой, дорогая. И я готова познакомить с ними кого следует, если это поможет установить права семьи Дерби на картину. Я полагаю, что имеющихся у меня писем от Марианны вполне достаточно, — продолжала тетя Шарлотта спокойно и даже весело, — но есть и еще одна возможность. — Она сделала паузу. — Когда Ревник и я были любовниками, он сообщил мне одну вещь, о которой, как он утверждал, не говорил больше никому: иногда он отправлял куда-то сообщения при своих картинах, обычно в прилагаемом зеркале.

Все так и ахнули. Маленькое зеркало было изображено на обратной стороне портрета.

Глава 46

Николас был заинтригован. Он уже догадался, что лорд Уайетт и есть тот самый «крот», как называют тайных вражеских агентов. Маленькая фигурка на обратной стороне картины являлась его точной копией.

Неудивительно, что Уайетт с таким отчаянным упорством требовал от имени правительства передачи картины ему в руки.

— Ревник уверял, будто изображенные на зеркале тени и отражения на самом деле слова, написанные задом наперед, — объясняла леди Шарлотта. — Но кто-то должен поднести к изображенному зеркалу настоящее, и тогда станет ясен смысл написанного.

— Поскорей принесите нам зеркало, — обратилась графиня к одному из лакеев.

Уже через минуту зеркало было у нее в руках. Она осторожно повернула картину и приложила настоящее зеркальце к нарисованному.

— «Подарок, — медленно и отчетливо начала читать графиня, — преданной матери и жене, Марианне, почитающей своего мужа Арчибальда с неизменной преданностью и любовью, от Ревника».

Поппи посмотрела на отца. У обоих выступили слезы на глазах.

— Вполне ясно, что картина принадлежит нам, не так ли? — сказал дочери Дерби.