для Никиты Сергеевича «сельскохозяйственный» казус.
Полезно – особенно для сегодняшнего дня – привести и такие сталинские слова:
«Американцы опровергают марксизм, клевещут на нас, стараются развенчать нас. Мы должны разоблачать их. Надо знакомить людей с идеологией врагов, критиковать эту идеологию, и это будет вооружать наши кадры. Мы теперь ведём не только национальную политику, но ведём мировую политику.
Американцы хотят всё подчинить себе. Но Америку ни в одной столице не уважают».
Вскоре после этого, 27 октября 1952 года, Сталин провёл первое заседание уже не Политбюро ЦК, а Бюро Президиума ЦК, в котором приняли участие все члены Бюро, кроме Ворошилова (он впервые появился на заседании Бюро 29 декабря), то есть Берия, Булганин, Каганович, Маленков, Первухин, Сабуров и Хрущёв.
Сталин и далее лично вёл все заседания Бюро Президиума ЦК вплоть до того последнего, седьмого, заседания 26 января 1953 года, после которого Бюро собралось лишь 2 марта 1953 года – впервые без Сталина.
Всю же текущую работу по Совету Министров он переложил на своих заместителей по Совмину, первым из которых по значению был Берия. После XIX съезда он председательствовал на заседаниях Президиума и Бюро Президиума Совета Министров 8 раз, Сабуров – 6 раз, Первухин – 5 раз, и один раз вёл Бюро Маленков.
На заседаниях обоих Бюро – и Президиума ЦК, и Президиума Совмина – почти постоянно присутствовали четыре человека: Сталин, Берия, Первухин и Сабуров. С первыми двумя все было ясно, что же до двух последних, то можно предполагать, что Сталин имел на них некие виды уже в ближайшем будущем.
Обращало на себя внимание и новое положение Маленкова. Постановлением Бюро Президиума ЦК КПСС от 10 ноября 1952 года было определено, что он должен сосредоточиться на работе в ЦК КПСС. И действительно, после 10 ноября Маленков на заседаниях в Совмине уже не появлялся, зато был непременным участником заседаний в ЦК.
Возможно, кто-то из читателей усмотрит в этом некие тайные интриги Сталина и – как я понимаю – ошибётся. Но вот некие замыслы, которые раньше времени он сообщать даже ближайшим сотрудникам не желал, у Сталина, пожалуй, возникли. В текущих хозяйственных делах он всецело полагался на Берию с «пристяжными» Первухиным и Сабуровым, а вот текущие политические дела не был склонен передоверить никому.
Тем временем время шло. Седьмого ноября 1952 года исполнилось 35 лет со дня Октябрьской революции, и, как всегда, в Большом театре 6 ноября проходило торжественное заседание Моссовета.
7 ноября «Правда» опубликовала отчёт о нём с фото президиума на первой полосе, и я привожу его состав по подписи под этим фото. Итак, на сцене сидели Сабуров, Микоян, Первухин, Молотов, Пономаренко, Маленков, Суслов, Берия, Сталин, Шкирятов, Каганович, Булганин, Михайлов, Пегов, Хрущёв, Аристов, Игнатов, Шверник, Яснов, В.В. Кузнецов, Капитонов, Фурцева, Миронова, В.В. Гришин, А.М. Пузанов…
Впрочем, сама подпись под фото не давала полного представления о положении дел – она перечисляла фамилии сидящих слева направо как в первом, так и во втором ряду. При взгляде же на само фото было видно, что в первом ряду рядом сидели – среди других – Маленков, Берия, Сталин, Каганович, Булганин…
Берия сидел по правую руку от Сталина, что вряд ли было случайным. Доклад же делал на этот раз Первухин. По сравнению с прошлогодним докладом Берии на таком же торжественном заседании Моссовета первухинский доклад был бесцветнее, хотя его и оживило такое вот сообщение:
«… многие американцы потеряли душевный покой. Они то и дело вглядываются в небо, и некоторым из них стали мерещиться… странные предметы, напоминающие огромные «летающие тарелки», «блюдца», «сковородки», «зелёные огненные шары»… Газеты и журналы утверждают, что они являются либо русскими таинственными снарядами, либо… – летательными аппаратами, посланными с какой-то другой планеты для наблюдения за тем, что делается в Америке…»
В зале смеялись, не подозревая, что придёт время, и такая же волна окончательного оболванивания болванов докатится и до Москвы, откатываясь от неё до самых до окраин оболваниваемой страны.
Впрочем, чёрт с ними, с летающими «сковородками»! В докладе Первухина был некий блок, который имел принципиальный смысл и таил в себе весьма новые прозрачные и неприятные кое для кого намеки…
Нечто подобное – и, надо полагать, не только по своей инициативе – говорил ровно год назад в этом же зале Берия. Теперь же мысли, заявленные уже в докладе Берии, были оформлены в докладе Первухина – и тут уж точно не по его инициативе – намного более жёстко. Для того чтобы в этом убедиться, достаточно сравнить оба блока.
6 ноября 1951 года Берия говорил:
«Отдельные предприятия, выполняя и перевыполняя план по валовой продукции, не всегда выполняют план по производству важнейших видов изделий. Руководители этих предприятий хотят, видимо, облегчить себе работу и выпускают те изделия, которые требуют меньших усилий и хлопот. Пора бы им понять, что для государства нужно не всякое выполнение и перевыполнение плана, а только такое, которое обеспечит народное хозяйство нужной ему продукцией».
Первухин же 6 ноября 1952 года заявил вот что:
«Руководителям предприятий
Улавливаете разницу в тоне и смысле речей? Год назад Берия и, конечно, Сталин публично лишь пожурили «заедающихся» руководителей. И пожурили, в общем-то, мягко.
Теперь же Сталин устами Первухина уже бил их почти наотмашь. Не исключено, что и докладчиком-то Первухин был выбран как фигура «знаковая»… Относительно молод – 48 лет (Берии, впрочем, было всего 53 года), только что вошёл в высшее партийное руководство, но уже давно заявил о себе как о крупном и толковом хозяйственном и государственном руководителе, один из заместителей Сталина по Совету Министров… Молодая поросль, так сказать…
Предложение «посторониться и уступить своё место», сделанное номенклатурной «партоплазме» такой фигурой, не могло эту «партоплазму» не взволновать и не встревожить до чрезвычайности. Если же вспомнить речь Поскрёбышева (читай, фактически Сталина) на XIX съезде, то заявление Первухина (читай, фактически Сталина) было способно ввергнуть всех бездарей и шкурников всесоюзного масштаба вообще в панику!
Сказав так, я не имею в виду, конечно, тех, кого историк Ю. Жуков называет «узким руководством», то есть действительно узкий круг несомненно выдающихся партийно-государственных деятелей, а именно Берию, Булганина, Ворошилова, Кагановича, Маленкова, Микояна, Молотова, Первухина, Пономаренко, Сабурова и несколько более широкий, примыкающий к первому, круг руководителей типа Косыгина, Тевосяна, Малышева, Вышинского, как и многих других – относительно молодых и не очень молодых ответственных работников, которые работали много, честно, самоотверженно и, что, пожалуй, важнее всего, – компетентно, были на своём месте.
Я имею в виду, во-первых, тех, кто, занимая высокие посты, им не соответствовал. Во-вторых же, я имею в виду разного рода и калибра «прилипал» и «референтов», которых в московской номенклатуре хватало и к которым как раз и относились слова Сталина, Берии, Первухина и Поскрёбышева. Вот уж эта чиновная «рать» имела все основания дрожать если не за свою шкуру, так уж за кресло – точно!
Как это понимать – уступить свое место другим? Это что – лишиться солидного кабинета, секретарей, свиты, персональной автомашины, государственной дачи, медицинского обслуживания в «кремлёвке»?
