«10 октября научным сотрудникам УФТИ первыми в СССР и вторыми в мире удалось осуществить разрушение ядра лития путём бомбардировки ядрами водорода, ускоренными в разряженной трубке».
Да, мы были вторыми, но после кого? Первый ускоритель протонов в том же 1932 году построила страна Ньютона, Максвелла, Фарадея, Кельвина, Резерфорда! В Англии умели ценить труд учёного издавна. Однако ни англосаксы Черчилль и Рузвельт, ни тем более череда тогдашних французских и германских парламентских политиканов не шли ни в какое сравнение со Сталиным в уровне осознания перспектив научного знания и его будущего места в прогрессе общества.
Политический лидер, он имел здесь точность взгляда организатора науки, соединённого с расчётом умного промышленного воротилы, знающего, что вложенное в науку всегда окупится с лихвой. Собственно, по хозяйскому и глубокому отношению к науке Иосифа Сталина нельзя сравнить ни с одной другой исторической фигурой в мировой истории, кроме Петра Великого и, естественно, Ленина.
Но Пётр жил во времена, когда Россия вынуждена была пользоваться плодами чужого научного поиска… Петру приходилось заботиться не столько о науке, сколько об элементарном образовании.
Ленин, сам обладая качествами блестящего учёного, успел лишь наметить подходы Советской России к науке.
А Сталин повседневно эти подходы конкретизировал, расширял и углублял, реально создавая научно- техническую базу строительства социализма.
Гедиминовичи-Голицыны «строили» в это время пирамиды из стульев…
Троцкий строил планы свержения Сталина…
Сталин и СССР Сталина просто строили.
Недаром Горький создал журнал с названием «СССР на стройке», где в редакционной статье первого номера заявлялось:
«Чтобы лишить наших врагов внутри и вне Советского Союза возможности искажать и порочить показания слов и цифр, мы решили обратиться к работе солнца – к фотографии. Солнце не обвинишь в искажениях, солнце освещает то, что есть, так, как оно есть…»
Однако вне СССР и в самом СССР было немало тех, кто не мог согласиться с местом под солнцем для первой державы, создаваемой не «героями», а народом. А точнее – создаваемой самым выдающимся в мировой истории строителем великой державы Сталиным, величие которого заключалось также и в том, что он прекрасно понимал: герой может иметь успех, лишь опираясь на лучшие силы народа и служа ему.
Могли ли согласиться с таким взглядом те, кто привык опираться лишь на собственный интерес или на интерес своих хозяев?
Нет, конечно.
А могли ли они не противодействовать Сталину?
Тоже, конечно, нет.
Они, как читатель увидит, и противодействовали.
Глава четырнадцатая
Откуда произрос ГУЛАГ
Говоря о Сталине, этим вопросом надо задаться уже потому, что тему ГУЛАГа сегодня рассматривают почти исключительно спекулятивно, причём методами не науки, а идеологической войны. Вся тема подло выдирается из конкретного исторического контекста, а потом начинается не менее подлое жонглирование цифрами – у кого в миллионы, а у кого и в десятки миллионов «жертв режима».
При этом полностью умалчивается о том, что могло бы быть с Российским государством, если бы не были подавлены внутренние его враги, ориентировавшиеся на врагов внешних. Умалчивается, каким мог бы быть вот уж действительно многомиллионный террор, если бы в конце 20-х или начале 30-х годов в России совершился успешный белогвардейский, троцкистский или бонапартистский переворот! Помалкивают «продвинутые историки» и о том, какую цену заплатила бы Россия за поддержку заговорщиков силами внешней агрессии, без чего успешный антисталинский переворот был бы невозможен.
А ведь этой ценой была бы утрата Россией её суверенитета и контроля над собственными национальными богатствами!
Октябрь 1917 года в России был вполне логичен, хотя он вряд ли стал бы возможен без энергии, напора и гения Ленина – он один обладал не только идеальным пониманием исторического момента, но и был непререкаемым авторитетом для революционных масс, для партии большевиков и для руководства партии.
Но Октябрь был всё же логичен уже потому, что лишь большевики-ленинцы неуклонно усиливали своё положение в
Россия действительно выстрадала – по выражению Ленина – большевизм. Большевизм Ленина отстоял Россию от интервенции. Затем большевизм Сталина Россию возвеличил. И эту историческую задачу Россия могла решить под руководством только гениального большевика Сталина.
В начале марта 1920 года Ленин выступал на Всероссийском съезде трудовых казаков:
– Эсеры и меньшевики говорят, что большевики залили страну кровью в гражданской войне. Но разве эти господа не имели 8 месяцев для своего опыта? Разве с февраля до октября 1917 года они не были у власти вместе с Керенским, когда им помогали все кадеты, вся Антанта? Тогда их программой было социальное преобразование без гражданской войны…
Ленин остановился, окинул взглядом внимательно слушающий зал, а потом озорно улыбнулся и продолжил:
– Сегодня мы вправе сказать этим господам: «Нашёлся ли бы на свете хоть один дурак, который пошёл бы на революцию, если бы вы действительно начали социальную реформу?».
По залу пошел понимающий хохот, а Ленин отмахнул рукой, и во вновь наступившей тишине опять зазвучало:
– Почему же они этого не сделали? Потому, что их программа была пустой программой, была вздорным мечтанием. Потому что нельзя сговориться с капиталистами и мирно их себе подчинить, особенно после четырехлетней империалистической войны. Как можно согласиться с этим капитализмом, который 20 миллионов людей перекалечил и 10 миллионов убил?…
Ленин ошибся тогда в одном, потому что точной статистики потерь тогда ещё не было. Капитализм убил не 10, а 26 миллионов человек, из них 13 миллионов – гражданских лиц.
Ни в Европе, ни в самом СССР противники нового строя ЭТИХ цифр видеть не хотели. Кто-то просто показывал при этом фигу в кармане. Кто-то имел более серьёзные намерения.
«Промпартию» профессора Рамзина не раз объявляли выдумкой ОГПУ, а расстрелянного в 1929 году горного инженера Петра Пальчинского – «невинной жертвой сталинского террора» и всего лишь «идеологом технократии».
Именно так о нём пишет профессор из США Лорен Грэхэм. Однако кто мешал этому «идеологу» проводить свои якобы благодетельные для народа идеи в жизнь в 1917 году, когда Пальчинский был товарищем министра торговли и промышленности в правительстве Керенского? Да и ещё раньше – когда он руководил капиталистическим синдикатом «Продуголь» и был тесно связан с российскими и международными банковскими кругами.
Но вот как он «технократствовал» в 1917-м…
5 мая 1917 года создано коалиционное министерство, в которое входит Пальчинский. Оно обещает контроль и даже организацию производства.
16 мая меньшевистско-эсеровский Петроградский Совет требует немедленного государственного регулирования производства, и тут же министр Коновалов уходит в отставку, а Пальчинский начинает саботировать все меры контроля.
В Донбассе создаётся катастрофическая ситуация. Не большевистская, а проправительственная газета «Новая Жизнь» сообщала:
«Безвыходный круг – отсутствие угля, отсутствие металла, отсутствие паровозов и подвижного состава, приостановка производства. А тем временем уголь горит, на заводах накопляется металл, когда
