От охватившего волнения я даже затушевалась, смутилась на ее глазах, вся раскраснелась и попыталась трусливо отказаться и потому промямлила тихо.
— А может, ты сделаешь это сама?
Млада смотрела на меня, удивленными глазами и слегка покачивая головой, тихо спросила.
— Анжелка, ты, что? Ты, боишься меня? Ты боишься моего тела? — Я завертела головой, мол, нет!
— В чем дело, милая моя жена? Что не так? — Сама говорит и, взяв меня, за обе руки притягивает к себе и заглядывает в глаза, которые я стыдливо прячу и бурчу себе под нос.
— Я боюсь, я не знаю, что делать и как. — А, потом осмелев, поднимаю глаза и почти хриплю тихо.
— Я боюсь испачкаться.
Млада всплескивает руками и заразительно смеется. Я смотрю на ее веселье с обидой, не понимаю, что же ее так рассмешило.
— А я то, думаю, — сквозь смех произносит она, — Думаю, все! Разлюбила! — И опять заливисто смеется.
— А ты оказывается просто… — И не договаривая, смеется, валится на постель и тянет за собой, не отпуская мои руки.
— Глупая, Господи! Какая же ты глупая!
Ее губы опять прикасаются, обжигают и зажигают меня. Ее поцелуй, такой страстный, желанный, что я сразу же все забываю и отдаюсь ей навстречу в порыве нежности, страсти. Сквозь пелену нахлынувших чувств обрывками мыслей мелькают.
— Ну и пусть, пусть, что угодно. Я готова на все с тобой, милая, любимая, родная моя! О, как я хочу, как я люблю тебя! Эти губы, тело, глаза. Все твое — мое. Все до капельки, до волосинки. Я мысленно проникаю в нее, растворяюсь. Чувствую, как в унисон начинают биться наши сердца.
Глава 9. За холмами
Утомленные, спустя час, лежим рядом. Я, в ногах у нее. Все никак не могу успокоить свое разыгравшееся тело. А, Млада, утомленная, нежная и кажется, что удовлетворенная, лежит на животе, широко разведя в стороны ноги. Это я прошу ее так лежать, все никак не могу успокоиться. Мне все мало.
Я вижу шоколадную конфетку, что находится у нее между булочек, которую я, чуть ли не час, иступлено и, как заводная маньячка лизала все это время. Вижу мелкие, темные складочки, которые правильной розочкой расходятся в стороны. Я глажу ей эти волшебные и чуть прохладные холмики. Мягкие, и где то упругие, снежной белизны булочки ее великолепной попки. Все время прикладываюсь к ним щекой и, протягивая по ее выпуклой и шелковой коже, стремлюсь оттянуть, разомкнуть эти мягкие половинки. Мне все время хочется видеть, интимные полости, отверстия в теле любимой.
Лежу щекой на мягкой и теплой подушечке и размышляю. Нет, я точно становлюсь маньячкой. Кто бы мог подумать, еще час назад, я буду так привязана к этому местечку. Я даже не могла себе представить, что это я еще час назад кочевряжилась, металась. А чего? Чего, спрашивается! Дурацкая и ненужная застенчивость, какая-то болезненная скромность. Ну, точно, глупая. Глупая баба, я и есть такая. Если бы не мои чувства, то я, наверное, потеряла ее. Спасибо любимой.
Целую в мягкую булочку. М..м..м!
Ну, что я за дура такая?! Ведь люблю, Господи, как я люблю ее! Какая там разница, сиська, писька, попка? Все любимо, все родное, все дозволено. И это, пожалуй, самое важное. Что мне в ней позволено все. Я даже еще не понимаю всего того откровения, каким она делится со мной, позволяя вот так изучать, ласкать свое тело. Нет! Младка, это что-то с чем-то. Это какой-то чертенок! И откуда он взялся на мою голову?
Отрываюсь и смотрю на ее личико. Она дремлет, не спит. Вижу, как слегка подрагивают длинные реснички. Вижу, чуть приоткрытые пухлые губки, дырочки ноздрей, немного вздернутый носик и копну примятых и темных, густых волос.
Господи! Как я счастлива с ней! Спасибо, тебе!!!
Зажмуриваю глаза от удовольствия и вспомнила, как она меня начала соблазнять своей попкой. Как она все это проделала….
— Ну, что? — Спрашивала Млада. — Я все еще любимая?
Хоть я по-прежнему еще не решаюсь, то она берет инициативу в свои руки.
— Не знаю, что ты думаешь обо мне сейчас, но вижу, что не очень хорошо. Я так, правильно говорю? — Смотрела на меня с каким-то насмешливым прищуром глаз.
— Ладно, Анжела. Мне стало жаль тебя, и ты не переживай. Все с тобой и со мной будет хорошо. Ты поняла? Все будет хорошо!
— Послушай, что я тебе расскажу, а потом и покажу.
Я уже начинала сомневаться во всем. И в этой дурацкой ситуации и в том, что я не могу ей отказать. А мне все больше не хотелось продолжать эти разговоры, и я уже почти решилась. Все, я откажусь от ее предложения. Я не готова, я не хочу делать ей этого. Решения я приняла, а теперь лихорадочно соображаю, как ей об этом сказать так, что бы ее не очень обидеть. Видно, что на моем лице все было написано, поэтому Анжела, молча, встает и тянет меня за собой в ванную комнату. Я плетусь за ней следом.
Она, молча, отворачивается от меня и на моих глазах вытаскивает прокладку.
— Вот, смотри. Что ты видишь?
Мне очень неловко. Я еще ни разу такого не видела, что бы мне специально кто-то из девчонок показывал такие прокладки.
Смотрю и невольно злюсь. Вижу, на белой ткани пятнышки крови, скорее даже сгустки. Злюсь.
— Вот видишь. — Спокойно, будто о чем-то обыденном говорит она.
— Видишь, какая я стала. У меня все не так, как у тебя, как у всех. Моя материка, нет, как там, матушка, по-русски, уже не работает как у других, мне надо что-то делать.
Я злюсь на нее и грубо поправляю. Что это не матушка, а матка, так правильно по-русски.
Млада, не обращая внимания на мое замечание, тут же при мне, меняет прокладку на тампакс. Вот тебе раз!
Я так разозлилась на нее за ее бестактность, что уже сделала шаг на выход, как она успевает меня ухватить за руку и, приблизив к себе, спрашивает.
— Ты злишься? Я не любима жена?
Молчу. Секунды тянутся. Ее глаза рядом, лицо искажено. Она вся напряглась, ждет.
— Ты глупая и противная баба! — В сердцах говорю я. — Ты что, мне проверку устроила?
— Ты, что не видишь, ты что не чувствуешь, как я люблю тебя?!
— Дура! — Уже кричу. — Какая же ты, все-таки дура!!!
Выдергиваю руку и выхожу, бросаюсь на постель и не в силах сдержаться, плачу, прижав голову в подушку.
От ее прикосновения я резко выпрямляюсь, сажусь и с силой валю ее на постель. Ищу ее губы, целую, лицо, целую, шею, целую. Хватаю руки, целую. Так ее стискиваю, что слышу.
— Ты меня убивать, убивать!!! Умрем. Вместе умрем. — Я разжимаю руки, и она валится рядом, хватая ртом воздух.
Лежим рядом, я замечаю, что она вся обнажена и что-то держит в руке. Она поворачивает голову, заглядывает в лицо и тихо, начинает мне говорить о том, что с ней произошло. Лежу и слушаю.
— Я очень плохо стала работать, там, где ты сказала, есть это… — Матка — Подсказываю ей. Да, да. — Шепчет она тихо. — Наверное, это после того, что со мной приключилось. Я пошла к нашей врач, гинеколог, все ей рассказала, спросила, что же мне делать. Ты ее видела, это такая жена, италиянска. Красивая жена. Я неплохо говорю италиянски иезик, и ей это нравится. Она со мной была рада поговорить. Она говорит, что мне надо все время иметь човек, мушкарац. Ну, ты понимаешь, парень. Много надо, очень
