(Чернова) от 17.10.1942 г., посвященную годовщине освобождения города от большевиков, в ней, в частности, было сказано следующее: «…палачи русского народа навсегда бежали из Таганрога, в город вступили рыцари германской армии… Под их защитой мы, христиане, подняли поверженный крест, стали восстанавливать разрушенные храмы. Возродилось наше прежнее чувство веры, ободрились пастыри церкви и снова понесли людям живую проповедь о Христе. Все это стало возможным только под защитой германской армии». Тогда же, 17 октября, епископ Иосиф отслужил литургию в Никольском соборе Таганрога, произнес краткое слово собравшимся, посвященное событию, а затем возложил венок на могилы германских воинов.
Современному российскому исследователю, знакомому с материалами Нюрнбергского процесса, очень трудно понять германофильские заявления и поведение православного духовенства и мирян той эпохи. Еще сложнее избежать поверхностных суждений и обобщений при характеристике умонастроений российских граждан, оказавшихся под германской оккупацией.
Подобные настроения не были секретом и для 60-летнего генерал-лейтенанта фон Клейста, которому особенности прифронтовой жизни (без гауляйтеров и берлинских чиновников) позволили издать приказ по своей 1-й танковой армии, с напоминанием солдатам о том, что они находятся на не на оккупированной территории, а на земле союзника.
Приказ этот вылился не только в «гуманное обращение» солдат Вермахта с гражданским населением, но и в активное содействие восстановлению и открытию православных храмов.
В Ростове-на-Дону, где до войны действовала лишь одна церковь, немцы открыли 7 храмов. Ежедневно в храмах служилось по две литургии. В Новочеркасске были открыты все храмы, какие только можно открыть. В одной только Ростовской области было открыто 243 храма. Епископу Таганрогскому Иосифу удалось даже вернуть себе прежний архиерейский дом. Со стороны немцев никакого вмешательства в церковные дела не наблюдалось. Мало того, осенью 1942 г. всерьез разрабатывались планы проведения Поместного Собора Русской Православной Церкви в Ростове-на-Дону или Ставрополе, с целью избрания Патриархом митр. Берлинского Серафима (Ладе).
Отличительной особенностью церковного «возрождения» на Юге России было и то, что православному духовенству приходилось заниматься не только богослужениями, требами и катехизаторскими беседами, но и духовным окормлением солдат многочисленных русских воинских подразделений находившихся на службе у фашистов. От Дона до Терека «благодарность немецкой армии выражалась населением не только в словах, но и на деле». Число одних только фашистских казачьих частей достигло 20 полков. Стоит также отметить, что казачьи полки были в Вермахте «на особо хорошем счету». Бросался также в глаза и их религиозный облик: обязательное для всех утреннее и вечернее правило, молебны перед боем.
Само собой разумеется, что подобное «возрождение лучших традиций русского воинства», ложилось на плечи местного духовенства. К «чести» этих православных священнослужителей следует сказать, что они не только самоотверженно исполняли свой пастырский долг и несли вместе с изменниками родины все «тяготы военной жизни», но и разделили их трагическую судьбу в конце войны…
В своих воспоминаниях «Падение Ростова» Н. Туров описал немецкого генерала, присутствовавшего в храме на литургии и пораженного глубиною веры молящегося народа. Генерал был расстроен, и глаза его были влажны.
Положение Церкви в оккупированных областях Центральной России
«Религиозный подъем» порожденный немецкой оккупацией, в не меньшей степени охватил и население средней полосы России. Едва только Советы оставляли какой-либо населенный пункт, как сразу же «духовная жизнь в нем начинала возвращаться в естественное русло…»
Сразу после занятия Смоленска немецкой армией в чудом уцелевшем кафедральном соборе начались богослужения. Из 160 тыс. населения города сумели избежать эвакуации лишь 25 тыс. человек. И хотя собор хранил еще на себе надпись «антирелигиозный музей», церковные службы в нем сразу же стали собирать множество горожан. В городе, где до прихода немцев действовала лишь одна церковь, через год их было уже пять. За время немецко-фашистской оккупации поголовно было крещено все детское население города. Затем начались выезды в деревни. За одно крещение крестили от 150 до 200 человек. Недостаток священнослужителей побудил еп. Смоленского и Брянского Стефана (Севбо) организовать в Смоленске пастырские курсы, выпустившие за первые 7 месяцев своего существования 40 священников.
С приходом немцев связано и еще одно «знаменательное событие» — обретение иконы Божией Матери Смоленской. Знаменитая святыня была найдена фашистским солдатом на крыше собора как раз под 10 августа (день, когда эта икона чествуется). Эта чудотворная икона считалась потерянной. Предполагалось, что ее уничтожили большевики в 1918 году. И вот впервые за 23 года перед этой святыней была отслужена служба. Датский журналист Янсен так описывает это богослужение: «Священник не помнил такого множества народа, которое собрано на эту службу. Из убежищ около собора, из близких и дальних окраин согнаны старики, женщины и дети. Тихонько поднимались они, по высоким лестницам собора, к древнему Божиему храму, ныне снова им возвращенному. Во время богослужения были сначала тихи, как будто не понимали того, что пред ними совершается, но потом слезы стали стекать по их испуганным лицам, и, наконец, плакали все эти несчастные, изголодавшиеся люди. Священник с длинной белой бородой и разбитыми руками, Сергий Иванович Лукский, поднимает крест к образу Божией Матери, который немецкий солдат нашел под крышей собора, и, прося благословения у Пресвятой Богородицы, он благословлял всех верующих перед тем, как они разошлись до своих бедных жилищ».
Хотя формально Смоленская область находилась управлением рейхскомиссариата «Остланд», на деле же оккупационную администрацию представляли военные. Церкви это обстоятельство позволяло не только избежать излишней опеки со стороны нацистских властей, но и открывало такие возможности, которых на территории рейхскомиссариата у нее бы не было. В частности, с разрешения Вермахта, были организованы радиопередачи на религиозные темы. Задачу эту взяла на себя группа смоленской интеллигенции, объединившейся вокруг кафедрального собора. Этот же кружок занимался самым разнообразным «просветительством». Так, например, ими был издан молитвослов тиражом в 15 тыс. экземпляров, организованы две передвижные библиотеки духовной литературы, а также духовные концерты на радио и площадках. Успехи этого кружка были столь впечатляющими, что 25.3.1943 г. он был преобразован в Смоленский епархиальный комитет «по нравственному просвещению» под председательством преосвященного Стефана, епископа Смоленского и Брянского.
Подобная разносторонняя деятельность Церкви не могла не отразиться и на ее восприятии населением области. Все чаще и чаще храмы становились не только центром «духовной жизни», но и центром служения оккупационному режиму. «Реалии новой жизни заставляли задумываться о будущем государственном устройстве, о сокрушение большевизма и возрождении новой России». Именно с этой целью вышеупомянутый кружок смоленской интеллигенции обратился с посланием к Гитлеру, изъявляя готовность призвать русское население на борьбу против Сталина и выставить Русскую Освободительную Армию в 1 млн. солдат. Условием с русской стороны было признание границ 1939 года, равноправное положение русского народа и образование независимого русского национального правительства на демократической основе. Текст этого смоленского воззвания был передан в Берлин через фельдмаршала фон Бока.
Необходимость создания такого правительства и русской военной силы понимали не только в русских церковных кругах, но и в среде немецких военных. В соответствующем меморандуме Гитлеру, командующий сухопутными силами генерал-фельдмаршал фон Браухич написал: «Считаю решающим для исхода войны». Эту позицию поддержал и командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал фон Бок, выразивший Гитлеру свое негодование по поводу карательных действий СС на российской территории. В декабре 1941 г. и фон Бок, и фон Браухич были смещены Гитлером со своих постов «по состоянию здоровья». Политические замыслы фюрера серьезно отличались от этических соображений германских военных…
И тем не менее, жизнь продолжалась. Происходило не только восстановление разрушенных храмов, но и отстройка церковной организации. 12–13 мая 1943 г. в Смоленске состоялся съезд духовенства Смоленско-Брянской епархии.
Весьма примечательно, что, когда фашисты занялись переписью населения оккупированного Смоленска, выяснилось, что из 25 429 жителей города 24 100 назвали себя православными, 1128 —
