трансформировался из общности, основанной на кровном родстве, в основанную на вере общину, членом которой мог стать представитель любого народа. Национальные идеалы сохранялись, что уживалось с представлением о единстве человечества. Эту концепцию иллюстрируют семьдесят жертвоприношений на праздник Кущей (Суккот), символизирующие участие семидесяти народов мира в служении одному Богу.
Спустя немногим более ста лет после падения Иудейского царства изгнанники начали возвращаться в Палестину. Под предводительством Неемии они восстановили стены Иерусалима. По его приказанию евреи расторгли браки с чужеземными женами для сохранения еврейской общины, которой угрожало проникновение языческих культов и обычаев, принесенных чужестранками.
Моисеев Закон ограничивал поле деятельности жреческого (священнического) сословия; поэтому задачу толкования Торы приняли на себя ученые книжники («соферим»). Книжники успешно руководили борьбой за сохранение национальной и религиозной чистоты. Примерно к этому времени относят победу евреев над греческими войсками Антиоха Эпифана (победе в ней посвящен праздник Ханукка, который впоследствии был заменен христианством на рождество).
Эзре (Ездре) и книжникам, пришедшим после Неемии (5–2 вв. до н. э.) приписывают окончательное оформление трехчастного канона еврейской Библии (Танаха). Теперь изучение Писаного Закона (Тора ше- би-хтав) дополнялось толкованием Устного Закона (Тора ше-бе-аль пе), составленного из заповедей, которые, по преданию, Моисей получил на Синае вместе с Писаной Торой.
Во 2 в. до н. э. в иудаизме оформились две группировки — саддукеи и фарисеи. Саддукеи принадлежали к священству и знати; они служили опорой священнической династии Цадокидов и, возможно, названы по имени ее основателя Цадока. Фарисеи, представлявшие средние слои общества и действовавшие в согласии с традицией книжников, пытались ограничить влияние саддукеев и оспаривали их решения. Своим идеалом они провозглашали священство всего народа и были убеждены, что вся жизнь человека должна быть пронизана благочестием. Саддукеи исходили из буквы Закона, фарисеи — из его духа. В отличие от саддукеев, фарисеи наряду с Писаной Торой признавали Устную Тору.
Традицию фарисеев продолжили таннаи (таннаим — «учителя»), амораи (амораим — «толкователи») и савораи (савораим — «разъясняющие»), ученые, коллективный труд которых увенчался созданием Талмуда (в районе VI века), включающего Устный Закон, правовые заключения, дискуссии и решения по разным вопросам, моральные предписания и принципы, другие легенды и предания.
На базе иудаизма возникло новое учение, которое было названо «каббала» («предание»). Каббала развивалась как метафизическая система, сосредоточенная на учении о божественных эманациях и откровениях, учении о «сфирот» (стадиях эманации и иерархических ступенях духов и ангелов), а также о «гилгуле» («переселении душ»). В своей совокупности «Сефирот» образует космическое тело совершенного существа первочеловека Адама Кадмона, сосредоточившего в себе потенции мирового бытия. Для каббалы нет ничего кроме и вне бога, а потому зло может быть представлено лишь как модус самой божественной субстанции. Особый аспект составляет так называемая «практическая каббала», основанная на вере в то, что при помощи специальных ритуалов, молитв и внутренних волевых актов человек может активно вмешиваться в божественно-космический процесс.
Итак, ключевые идеи иудаизма: единство, бестелесность и трансцендентность бога, являющегося творцом всего сущего и открывающегося человеку как Личность; идея союза-договора (завета) между богом и человечеством, который зиждется взаимных обязательствах и призван служить осуществлению конечных целей Творца; идея избранности еврейского народа; идея личного воздаяния и бессмертия души, вечной жизни в грядущем мире; мессианская идея — концепция Мессии, чей приход в конце времен ознаменует Спасение не только еврейского народа, но и всего человечества, в т. ч. и всех воскресших из мертвых: все люди, оставив вражду, будут жить в преображенном мире — Царстве Божьем — по законам братства и гармонии, в соответствии с универсальным Законом Божьим, открытым в Торе; идея исправления мира, приведения его к изначальной гармонии Седьмого Дня (Шаббат) Творения; идея личного исправления и совершенствования, возможного только через исполнение заповедей.
Символом веры Иудаизма является молитва «Шма, Йисраэль!» («Слушай, Израиль!»), «Слушай, Израиль: Господь, Бог наш, Господь един есть. // И люби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всеми силами твоими» (Втор 6:4–5). Согласно Талмуду (Нидда 8а), читая «Шма», еврей минимально исполняет заповедь талмуд-Тора — изучения Торы. В конечном итоге именно последнее — соблюдение предписаний Торы — оказывается определяющим для принадлежности к Иудаизму, а вовсе не провозглашение принципов (символов) веры.
4.1.2. Основы христианского учения
(А — Л. С. Васильев) В христианстве, вобравшем в себя немалое наследие предшествовавших религий и учений, отчетливо ощущаются и доктрины иудаизма, и митраизм с его системой обрядов и культов, и идея умирающего воскресающего божества из древневосточных религий.
Основная идея христианства — идея греха и спасения человека. Христианство считает, что люди априори грешны перед Богом — все грешники, все «рабы божии». Могут ли люди очиститься от этого греха, начиная с «первородного» греха Адама и Евы, который тяжелым камнем висит на человечестве? Да, могут. Но только в том случае, если они осознают, что грешны, если направят свои помыслы в сторону очищения от грехов, если поверят в великого божественного Иисуса Христа, который был прислан Богом на землю и каким-то образом принял на себя грехи человеческие. Этот путь — вера в великого и единого в трех лицах Бога (Бог-отец (он же — Яхве, он же — Саваоф), Бог-сын (собственно Иисус), и Бог-святой дух — получается святая Троица), благочестивая жизнь, покаяние в грехах. Праведнику воздается на том свете, тогда как остальные попадут в ад, будут гореть в «геенне огненной». Кроме «того света», нехристианам грозит и второе пришествие Христа, за которым последует Страшный суд.
Раннее христианство, вызревавшее в недрах оппозиционных официальному иудаизму и римским властям аскетических сект и распространявшееся затем по всему эллинистическо-римскому миру, с первых своих шагов заявило себя учением угнетенных низов, учением обездоленных и страждущих. Правда, это учение не звало на борьбу — и в этом смысле его никак нельзя считать прогрессивным по характеру. В качестве такого рода «умиротворяющей» альтернативы, направляющей энергию угнетенных в русло религиозных иллюзий, христианство было вполне приемлемым, даже выгодным для власть имущих, вскоре понявших это и принявших христианское учение в качестве господствующей идеологической доктрины. Однако это произошло позже. Раннее христианство в первые два-три века своего существования, будучи религией бесправных и гонимых, не только стояло в оппозиции к властям, подвергаясь жестоким гонениям с их стороны, но и не было лишено радикальных элементов, даже революционного пафоса.
Переосмысление раннего христианства в духе паулинизма (учения Павла) явилось началом его трансформации в сторону организованной вселенской церкви. Паулинизм способствовал переключению радикальной активности христиан с критики существующих порядков на критику соперничающей религии, представители которой оказались теперь виновны во всех грехах, отклонениях и даже преступлениях — они ведь, в конце концов, распяли Христа. Кроме того, паулинизм сделал сильный акцент на загробное воздаяние, на вознаграждение за терпение и страдания блаженством на том свете.
В условиях становившейся все более жесткой догматической основы христианского вероучения уходила в прошлое полная опасностей и преследований, но отличавшаяся свободой духа и действий жизнь первоначальных сект и общин, возглавлявшихся харизматическими руководителями. На смену им в новых условиях приходили избиравшиеся верующими (а затем и утверждавшиеся сверху) должностные лица — дьяконы, епископы, пресвитеры. В рамках формировавшейся таким образом церковно-бюрократической структуры на переднем плане вскоре оказались епископы, которые вначале были лишь казначеями общин и ведали хозяйственными делами, но затем (именно в силу своей прочной позиции в общине) стали играть все более заметную руководящую роль. Уже со II в. епископы занимались толкованием сложных проблем догматики и культа, активно выступали против тех общин и сект, которые еще не смирились с общим процессом бюрократизации и догматизации христианства и пытались по-своему объяснять те или иные его
