красивое дерево.
Чингачгук подошел к сундуку и принялся осматривать его с величайшим вниманием.
— Нет, — продолжал Зверобой, исследовав его со всех сторон, — ничего подобного нет и быть не может в этих странах. Я знаю всевозможные породы дуба, клена, вяза, орешника, но никогда не видал я ничего общего с этим замечательным деревом. Юдифь! Ирокезы за один этот сундук согласятся отпустить вашего отца.
— Еще бы! Но мы постараемся, Зверобой, заключить более выгодную сделку с этими дикарями. Сундук, как видно по всему, битком набит разными вещами, и гораздо лучше отдать половину, чем все сразу. Отец слишком дорожит этим сундуком, и уж, конечно, не без причины.
— Разумеется, Юдифь, и вам, вероятно, хотелось бы отыскать эту причину. Вот три замка. Где же ключи?
— Я не видала ключей, а надо думать, что они есть. Гэтти говорила, что отец часто в ее присутствии отпирал и запирал сундук.
— Ключи не могут висеть в воздухе и держаться на воде. Если есть ключ, должно быть и место, Юдифь, куда его кладут.
— Само собою разумеется, и, вероятно, мы найдем его без труда, если станем искать.
— Это касается вас, Юдифь, и только вас одной. Сундук принадлежит вам или вашему батюшке, и господин Гуттер не мой отец, а ваш. Притом любопытство — характерный недостаток женщины, а не мужчины, и в этом отношении перевес на вашей стороне. Стало-быть, вы сами должны решить, открывать этот сундук или нет.
— Могу ли я колебаться, Зверобой, когда жизнь моего отца в опасности? Давайте искать ключ. Если найдем, — отпирайте сундук и берите из него все, что, по вашему мнению, пригодится для выкупа наших пленных.
— Об этом успеем потолковать в свое время: станем прежде, всего искать ключ. Чингачгук, у тебя глаза, как у мухи, и догадливость твоя необыкновенна! Не можешь ли ты как-нибудь догадаться, куда Том Пловучий мог положить ключ от этого замечательного сундука?
До этой минуты могикан не принимал никакого участия в разговоре. Теперь, когда к нему обратились, он отошел от сундука и начал оглядываться вокруг, стараясь угадать место, куда бы старик мог запрятать ключи. Юдифь и Зверобой последовали его примеру, и дружные поиски их начались одновременно. Было ясно, что желанный ключ не мог быть положен в обыкновенный шкап или ящик без крышки или затвора, поэтому никто в них и не заглядывал. Все направили поиски на потаенные и скрытые лазейки, которые могли иметь секретное назначение. Таким образом первая комната была осмотрена сверху донизу, вдоль и поперек, но без всякого успеха. Затем искавшие перешли в спальню Гуттера. В этой части дома была мебель, которая в свое время обслуживала покойную жену владельца. Осмотрели и здесь всевозможные лазейки, но опять без успеха.
Зашли в спальню двух сестер, разделенную на две половины, из которых одна, заваленная различными принадлежностями модного туалета, очевидно, принадлежала Юдифи. Другая, скромная и простая, — ее сестре. Чингачгук сразу понял, в чем дело, и не удержался, чтобы не сообщить шопотом своему приятелю несколько замечаний на делаварском языке.
— Что же тут удивительного, Великий Змей? — отвечал Зверобой. — Старшая сестра, как красавица, слишком любит все эти наряды, тогда как младшая выбирает вещи, подходящие к ее простой и скромной натуре. Это в порядке вещей. Есть, однако, свои добродетели и у Юдифи, точно так же, как и Гэтти имеет свои существенные недостатки.
— И Слабый Ум видела, как отпирали сундук? — спросил Чингачгук с выражением особенного любопытства.
— Да! Это, впрочем, ты слышал от нее и сам! Не доверяя старшей дочери, старик Гуттер, как видно, вполне полагается на скромность простодушной Гэтти.
— Стало-быть, ключ спрятан только от Дикой Розы? — спросил Чингачук, окрестивший с самого начала этим именем Юдифь.
— Конечно, конечно. Старик Гуттер доверяет одной и сомневается в другой. На это, разумеется, у него есть свои основательные причины.
— Где же лучше укрыть ключ от взоров Дикой Розы, как не между грубыми платьями Слабого Ума?
Во всех чертах лица Зверобоя выразилось самое наивное изумление, и он проговорил, обращаясь к проницательному могикану:
— Не напрасно племя делаваров прозвало тебя Великим Змеем, любезный друг. Ты заслужил это прозвище и умом, и делами. Да, Чингачгук, твоя правда: особа, влюбленная в наряды, не захочет рыться между скромными платьями, и я уверен, например, что нежные пальчики Юдифи никогда не дотрагивались до этой грубой юбки, по крайней мере с той поры, как она познакомилась с офицерами. Впрочем, как знать, ключ может висеть как на этом гвозде, так и в других местах. Сними юбку, и сейчас увидим, точно ли ты искусный предсказатель.
Чингачгук сделал то, чего от него требовали, но не нашел ключа. На ближайшем гвозде висела пустая сумка. Сняли и ее. Внимание Юдифи было обращено на обоих собеседников, занятых, как ей казалось, совершенно бесполезными поисками, и она живо сказала:
— Зачем вы роетесь в этих платьях бедной нашей Гэтти? Разумеется, здесь мы ничего не найдем.
Едва она проговорила это, как Чингачгук вынул из сумки ключ. Юдифь немедленно догадалась, почему приятелям вздумалось обыскивать грубые платья, и лицо ее покрылось ярким румянцем. Она закусила губы и не сказала ни слова. Зверобой и его товарищ, по врожденной скромности, воздержались в свою очередь от всяких шуток и неприятных намеков. Когда все трое вышли опять в большую комнату, где находился сундук, Зверобой, взяв ключ из рук могикана, легко убедился, что им можно отпирать все три замка. Положив ключ на крышку сундука, он сделал знак своему приятелю, что им не следует более оставаться в этой комнате.
— Это, Юдифь, фамильный сундук, — сказал он, — и в нем, вероятно, скрыты семейные секреты. Чингачгук и я уйдем в ковчег, чтобы осмотреть лодки и весла, а вы откроете сундук и увидите, есть ли в нем какие-нибудь ценные предметы, которыми можно было бы выкупить наших пленников. Когда вы кончите эти поиски, позовите нас, и мы вместе обсудим ценность ваших находок.
— Погодите, Натаниэль! — вскричала молодая девушка, когда приятели хотели уйти. — Я не тронусь с места и не подойду к этому сундуку, если вы не будете здесь. Отец и Гэтти сочли нужным скрывать от меня свои заветные вещи, и я не хочу к ним прикасаться одна. Оставайтесь здесь со мною и будьте моими свидетелями.
— Хорошо, Юдифь, мы останемся с вами; но все же прежде позвольте нам взглянуть на озеро и на ковчег, потому что не сразу, вероятно, мы опустошим этот громадный сундук.
Они оба вышли на платформу. Зверобой, вооруженный подзорной трубой, осмотрел берега, пока индеец озирался по сторонам, отыскивая на озере следы хитрого неприятеля. Не открыв и не заметив ничего, способного возбудить какие-нибудь подозрения, приятели опять вошли в комнату, где ожидала их Юдифь.
С того времени, как стала себя помнить, Юдифь всегда сохраняла какое-то странное уважение к этому сундуку. Ни ее отец, ни мать никогда не говорили о нем в ее присутствии, заключив, повидимому, тайное условие не делать на него никаких намеков, даже когда речь заходила о вещах, которые лежали около или на его крышке. Это обстоятельство в силу продолжительной привычки совсем перестало казаться странным, и Юдифь только недавно обратила на него внимание. Притом между Гуттером и его старшею дочерью никогда не было особенной откровенности и полной искренности. Случалось, что он был снисходителен и благосклонен, но вообще казался в отношении к ней строгим и суровым. Молодая девушка почти всегда держалась в стороне от отца, и скрытность между ними увеличивалась с годами. С самого младенчества загадочный сундук сделался для нее чем-то в роде фамильной святыни, о которой не следовало даже говорить. Теперь наступило время, когда тайна его должна была объясниться сама собою.
Заметив, что приятели с безмолвным вниманием следили за всеми ее движениями, молодая девушка сделала усилие, чтобы приподнять крышку, но без всякого успеха: крышка не приподнялась ни на
