______________________
Довольно умеренные требования касательно поста монахов высказывал Феона, упоминаемый в 'Собеседованиях' Кассиана Римлянина. То же самое - и Василий Великий, который, как известно, в своих правилах для монахов дал образец монашеской жизни для всего Православного Востока. Строго предписывая воздерживаться от мяса, а по временам и от рыбы, масла и вина (например, в Четыредесятницу и другие дни поста), Василий является поборником того правила, что степень пощения нужно соразмерять с состоянием здоровья и с теми трудами, какими занимается монах. Он предписывал избегать всего, что может повредить здоровью, всякого избытка в пище и слишком больших лишений в ней. Греческие монастыри последующих времен, верно следуя примеру Василия, никогда не вводили у себя слишком строгих предписаний касательно пищи.
Что касается древних западных монастырей, то и в них предписания о пище были довольно снисходительны. Главные представители и насадители монашества на Западе, хотя сами жили весьма строго, не требовали того же от монахов. А если случалось, что начальники монастырей изъявляли желание слишком ограничить подчиненных им монахов по части пищи, то эти последние иногда прямо заявляли своим начальникам, что предписания их неудобоисполнимы. Так, монахи, подчиненные св. Мартину, находя, что его требования относительно пищи слишком строги, прямо заявляли ему: 'Мы, галлы, и было бы бесчеловечно нас, людей галльской нации, заставлять жить по образу ангелов'. Понятно, что заявления монахов были уважены. Самым большим влиянием на Западе пользовался монашеский Италийский устав св. Бенедикта Нурсийского. Этот же устав сделался главным руководством монахов в разрешении вопроса о том, насколько строги должны быть посты монаха. Сам Бенедикт был строгим постником. Известно, что его друг Роман в продолжение трехлетнего пребывания Бенедикта в уединении в одной пещере, ежедневно приносил ему небольшое количество хлеба, причем о своем прибытии извещал Бенедикта звонком. Но в отношении к подчиненным ему монахам Бенедикт предъявлял довольно скромные требования. Так, по его правилам, монахи имели трапезу дважды в день - в полдень и вечером: на каждого монаха полагалось выдавать в день по фунту хлеба и зелень двоякого рода, чтобы каждый мог выбирать по своему вкусу; именно, в правилах относительно зелени было замечаемо, 'чтобы больные и немощные, если не могли выносить один род зелени, имели возможность насыщаться другим'. Где можно было найти плоды или молодые стручки, там, по правилам Бенедикта, следовало прибавлять для монахов третье блюдо, состоящее из плодов или стручков. Кроме того, Бенедикт допускает начальникам монастырей увеличивать порции для тех монахов, которые были заняты тяжелым и изнурительным трудом. Запрещено было монахам употреблять мясо, но сделано исключение для слабых и больных. Всем без исключения монахам допущено было употребление вина ежедневно, но, конечно, в малом количестве. Вина полагалось на каждого монаха по полбутылки (мера вина обозначена в правилах латинским словом hemina, точное значение которого неизвестно). Вообще нельзя не находить некоторого соотношения в предписаниях касательно пищи между монашеским уставом св. Бенедикта и таким же уставом св. Василия Великого.
Запасшись не чем другим, как только списком правил своего учителя, медным сосудом для вина и воды, одним фунтом хлеба, отправился Мавр, благочестивый ученик Бенедикта, в Галлию (543 г.), чтобы насадить здесь монастыри Бенедиктинского устава. Плацидий насаждает такие же монастыри на о. Сицилии. Григорий Великий, папа, заботился о распространении Бенедиктинских монастырей по всей Италии и вообще по всему Западу. Почитатели святого Бенедикта устраивали монастыри по правилам этого святого мужа, но иногда делали некоторые отступления. Так, в Испании, в монастырях изредка по воскресеньям допускались легкие мясные блюда, за исключением Четыредесятницы, когда пищей монахов были лишь хлеб и вода. По правилам Колумбана, дозволенными для монахов блюдами были: зелень, стручки, кисель и маленькие хлебцы: ни мяса, ни вина не допускалось. Притом пища, по правилам Колумбана, основателя многих монастырей в VI веке, давалась монахам только по наступлении вечера. В позднейшее время основатели новых монашеских обществ все более и более стали отступать от предписаний св. Бенедикта, увеличивая строгость монашеского устава по вопросу о пище. Так поступает св. Бонифаций. Чтобы противодействовать национальной наклонности германцев к напиткам, он совсем запретил монахам пить вино, а позволил пить лишь жиденькое полупиво (квас?).
Доныне мы говорили о монашеских постах, положенных различными монашескими уставами, следовательно, принудительных. От этих постов следует отличать посты произвольные, отдельных аскетов. Как произвольные, они очень разнообразны и оригинальны. Церковная история сохранила много любопытных сведений о постах подобного рода. Уже о древнейшем монахе-отшельнике, служившем во многих отношениях образцом для последующих подвижников, св. Павле Фивейском, сохранились известия относительно его замечательного воздержания в пище. Павел так мало был требователен в пропитании себя, что одно пальмовое дерево доставляло ему и пищу, и одежду, т. е. плоды этого дерева питали его, а листья доставляли ему одежду. Св. Антоний во время пребывания в пустыне претерпевал сильные искушения со стороны своего тела, не хотевшего вполне подчиниться его духу. Средством в борьбе с греховными пожеланиями был для него усиленный пост. Во время его подвижничества он жил то в полуразрушенной крепости, то в заброшенной пещере, служившей некогда для погребения покойников; единственной пищей его были хлеб и вода, которые он вкушал обыкновенно раз в день после захода солнца, а иногда через два или даже четыре дня; тем и другим, хлебом и водой, он запасался вперед на целые полгода. Ученик Антония, св. Иларион, распространивший аскетические правила своего учителя в Палестине, Финикии и Сирии, руководствовался в своей собственной жизни такой мыслью: 'Чтобы укротить осла, т.е. собственное тело, для этого нужно кормить его не ячменем, а мякиной'. Иларион довольствовался пищей самой неприхотливой, принимая ее через несколько дней, и наконец достиг того, что ему довольно было вкушать пищу раз в неделю. Много сохранилось древних рассказов о подвижничестве св. Макария Александрийского. Наивероятнейшим из них представляется следующий: однажды в продолжение трех лет принимал он в пищу не более 8-10 лотов хлеба в день, и в чувстве борьбы с голодом воскликнул: 'Как жаль, что нет возможности наше тело, этого злого мытаря, совершенно отлучить от пищи!' О другом подвижнике, св. Макарии Египетском история рассказывает много поучительного. Так, она повествует о той мужественной борьбе, какую он вел с чувством жажды. Своему ученику Евагрию, попросившему у него воды, так как Евагрий изнемогал под палящими лучами южного солнца, Макарии сказал: 'Довольно с тебя, что ты имеешь тень, которой лишены многие путешественники и мореплаватели. Подумай, сын мой, вот я уже более 20 лет никогда не высыпаюсь и не ем досыта хлеба и не пью вдоволь воды. Все это время я ем хлеб в определенной мере, воду пью тоже в определенной мере, сну посвящаю лишь немного времени, потому что я засыпаю стоя, прислонившись к стене'. По долгу гостеприимства Макарии иногда позволял себе выпивать с пришельцами немного вина, но за такое невоздержание он наказывал себя тем, что потом на столько дней совсем лишал себя воды, сколько чаш вина выпито им было вместе с гостями. О другом Евагрий, Нитрийском, Палладий рассказывает, что он был очень умерен не только в употреблении хлеба, но и воды; относительно последней Евагрий говорил: 'В избытке принятая в тело вода порождает в голове пустые фантазии и возбуждает воображение, и таким образом дается место злобному демону'. Подобного же рода подвижничеством, заключавшемся в самоограничении по части употребления воды, известен ученик св. Антония Пиор: в продолжение тридцати лет он жил в скитской пустыне при колодце, соленую и горькую воду из которого никто не мог пить, кроме него. Подвижник Арсений, чтобы не доставлять удовольствия чувству обоняния, которое у него было тонко развито, не употреблял другой воды, кроме вонючей, в какой он размачивал свой сухой хлеб и пальмовые листья. Также Постумий так мало заботился об удовлетворении чувства жажды, что у него высох и растрескался язык. Мероза, один из монахов, никогда не пил ни вина, ни воды; он довольствовался размоченным хлебом, да и в этом отношении он старался, сколько возможно, ограничивать себя. Иоанн Мосх рассказывает, что один монах, которого он не называет по имени, в продолжение трех лет настолько воздерживался от питья, что, наконец, заболел горячкой. Другие аскеты выражали свое подвижничество в том, что они воздерживались от всякого хлеба. Так поступали Авраам Каррский и Евагрий, так делал Иларион. Последний под старость, от 64 по 80 год своей жизни, питался только кочанными листьями, немного посыпанными мукой. А Посидоний Фиваидский и монах Алас лишали себя хлеба в продолжение целых десятков лет, - первый в продолжении сорока, а второй восьмидесяти! Палладий рассказывает о некоем Иоанне, что он до девяноста лет питался лишь плодами древесными и никогда не употреблял пиши, приготовленной на огне. Другие подвижники показывали свое воздержание в том, что они хотя и имели перед глазами пищу, но старались как можно дольше не вкушать ее, приучая себя как бы совсем не обращать внимания на пищу. Так поступал Павел
