выйти из сомнения, сколько других хотели поставить в затруднение и в этом находить свое торжество. Отвечать убедительно таким лицам было невозможно, коль скоро Писание молчит о зрелищах. И учитель Церкви Тертуллиан, которому приходилось иметь дело с такими притязательными христианами, мог отвечать только косвенным указанием на непозволительность театра для христианина, по учению Писания. Тертуллиан пишет: 'Правда, что мы не находим буквального запрещения не ходить в цирк, в театр, на ристалище, подобно тому как имеем повеление не убивать, не поклоняться идолам, не красть, не прелюбодействовать (Исх. 20). Но мы встречаем достаточное на этот счет запрещение в начале первого псалма Давида: 'Блаженъ мужъ, иже не иде на советъ нечестивыхъ и на пути грешныхъ не ста, и на седалищи губителей не седе''. Хотя пророк Давид тут, по-видимому, говорит собственно о праведнике, не принимающем участия в нечестивом совете иудеев, беспрестанно возмущавшихся против Господа своего, но Св. Писание заключает в себе многие смыслы. Поэтому слова Давида могут прямо относиться к запрещению присутствовать на зрелищах. И в самом деле, наименование совет нечестивых разве не приличествует бесчисленному собранию язычников на зрелищах? Слово Давида, по Тертуллиану, имеет большое отношение к зрелищам. В амфитеатре устроены, по его толкованию, пути или проходы, чтобы смотреть на зрелища: путями называется множество ступеней, разделяющих народ от патрициев; а места, где роскошно лежат сенаторы, называются седалищами. Общую мысль пророка можно прилагать и к частному случаю, - нечестивому собранию на зрелищах'*.
______________________
* Тертуллиан. Гл. III - IV.
______________________
Нужно сказать, что была особая причина, вследствие которой ни в Ветхом, ни в Новом Завете не встречается прямых заповедей относительно зрелищ. В Ветхом Завете нет упоминаний потому, что иудеи не знали театров. А в новозаветном Писании нет указаний на театры потому, что новозаветные писатели не имели поводов и достаточных побуждений говорить о них, обличая вообще свойственные язычникам пороки.
Новый вид защитников театра представляли те, кто, являя собой людей, отличавшихся широтой воззрений, хотели находить оправдание театральных зрелищ в идее о творческой благости Господа. Это были чистейшие софисты, которые едва ли чистосердечно верили тому, что они говорили. Они просто хотели злоупотреблять религиозными понятиями. Недаром Тертуллиан называет это возражение 'пустым предлогом, хоть и приводимым очень многими'. 'Бог, - говорили подобные диалектики, - сотворил все вещи в мире и отдал их в дар человеку. А так как все вещи суть благо, потому что Создатель их существенно благ, то в число этих вещей надобно включить и все то, что относится к зрелищам; каковы суть: цирк, львы, сила телесная, приятность голоса. Нельзя почитать противным воле Божьей то, что Сам Он сотворил. Стало быть, служители Божьи не должны избегать того, чего Господь их не ненавидит. Таким образом, нельзя утверждать, чтобы Господь осуждал амфитеатры, потому что Им сотворены и камень, и цемент, и мрамор, и колонны'. В ответ на эти возражения Тертуллиан раскрывает мысль, что все вещи, сотворенные Богом, могут быть и благом, но могут быть и злом, смотря по тому, во благо или во зло употребляет их человек. 'Столько дурных дел, - говорит Тертуллиан, - строго запрещаемых самими язычниками, не производится ли посредством тех же вещей, которые создал Бог? Хотите ли совершить убийство, - вы можете избрать для того или меч, или яд, или волхвование. Но меч, равно как и ядовитые травы, и злые ангелы, не творения ли Божьи? Думаете ли вы, однако же, что Бог произвел эти твари на тот случай, чтобы умерщвлять людей? Равным образом, кто сотворил золото, серебро, медь, слоновую кость, дерево и все другие вещи, из которых делаются идолы, и кто произвел металлы, как не Тот, Кто создал землю? Но для того ли дал Он им существование, чтобы люди боготворили их вместо Него? Вещи, служащие к оскорблению Бога, созданы от Него же, но употребление, делаемое из них для оскорбления Бога, не есть уже дело Божие'*.
______________________
* Тертуллиан. Гл. II.
______________________
К разряду подобных же софистических возражателей в пользу театров относились и те из плотских христиан, которые строили ложный силлогизм: что не причиняет нечистоты Божеству, то не оскверняет и человека. Бог же с высоты небес смотрит на зрелища, следовательно, они позволительны людям. - Это были, очевидно, люди, у которых язык был остер, но христианских чувств было очень немного. 'Недавно, - пишет Тертуллиан, - слышал я человека, рассуждающего следующим образом: не только солнце, но и Сам Бог смотрит комедию, на сражение гладиаторов, на прочие игры* и от этого не получает никакой нечистоты'. Это возражение церковный учитель очень искусно обращает против самих же совопросников. Он дает им знать, что тем хуже для тех, кто утверждает это, если Бог взирает на человеческие увеселения. 'Если бы Бог не взирал на наши преступления и позорные дела, то, может быть, не подвергались бы мы тогда и строгости суда Его. Но увы! Он видит их. Он не может не видеть наших грабежей, наших обманов, наших прелюбодеяний, наших неправд, наших зрелищ; потому-то мы и не должны на этих последних присутствовать, чтобы не увидел нас Тот, Кто все видит'.
______________________
* Нужно помнить, что древние зрелища происходили под открытым небом.
______________________
Являлись еще возражатели в пользу своих склонностей к театру, но это были в сравнении с прежними возражателями люди скромные. Они не столько оспаривали мысль о запрещении театра для христианина, сколько просили разрешить и позволить им пользоваться подобными удовольствиями. Они не осмеливались доказывать, что театры по своему характеру вполне приличны для христиан, но они утверждали, что если присутствовать на зрелищах со страхом Божьим, то греховное не пристанет к человеку. Эти люди рассуждали так: 'Нет ничего противного религии в том удовольствии, которое дается для глаз и слуха. Бог не может, - замечали они, - оскорбляться таким увеселением, среди которого человек сохраняет страх и должное почтение к Господу своему'*. Тертуллиан называет подобное умствование 'мечтой' и все сочинение свое 'О зрелищах' направляет к тому, чтобы доказать, что нельзя служить двум господам: и Богу, и зрелищам. Один из самых сильных аргументов против театров он указывает в обетах, даваемых христианином на таинстве крещения. 'Вступая в крестную купель, - пишет он, - мы исповедуем христианскую веру и вместе с тем торжественно обещаем отречься от сатаны и всех дел его. Где же дьявол более господствует со своими сообщниками, как не в идолопоклонстве? Не тут ли престол нечистого духа и седалище злочестия? А между тем, все устройство зрелищ основано на идолопоклонстве'*. И для того времени, когда писал Тертуллиан, он был вполне прав в этих своих суждениях. Возражатели, при виде этого рассуждения, должны были оставаться безмолвными.
______________________
* Тертуллиан. Гл. I. ** Там же. Гл. IV.
______________________
Другие доводы в защиту зрелищ опирались не на религиозных основаниях, как это мы видим у совопросников, с которыми христианские писатели имели дело доныне, но на основаниях и соображениях чисто человеческих, мирских. Они возражали с точки зрения, так сказать, общественного права. Эти развивали мысль, что нет ничего дурного смотреть на гладиаторские игры, - речь исключительно о них, - где подвергаются смерти люди преступные, заслуживающие законной казни. Ответ Тертуллиана прекрасен, он дышит всей полнотой христианской гуманности. 'Что злодеи должны быть наказываемы, - говорит он, - кто станет о том спорить, исключая самих злодеев? Я согласен с этим; но согласитесь же и с тем, что доброму человеку нельзя любоваться казнью человека злого: он скорее должен скорбеть о том, что подобный ему человек имеет несчастье впасть в преступление, заслуживающее строгого наказания!' Кроме того, Тертуллиан не соглашается с общей мыслью, заключающейся в возражении, что для гладиаторских игр употребляются одни преступники. Он спрашивает: 'Впрочем, можно ли ручаться за то, чтобы одни только виновные предавались на растерзание зверям? Не случается ли, что и невинные к тому приговариваются или по злобе судьи, или по небрежности адвоката, или по неправильности судопроизводства? Нет сомнения, что из числа гладиаторов есть и невинные люди, приносимые в жертву удовольствию публики'. (Так случалось, например, с христианами во время гонений.) Были и еще иные защитники театров с мирской точки зрения, с которыми вступает в состязание Тертуллиан. Их позволительно называть светскими фатами. Они указывали на театр как на училище изящных манер; они
