Поликарп, как говорится в актах, на суде у проконсула заявил о себе, что он'восемьдесят шесть лет служит Господу', — видно, что он был в это время преклонным старцем. Можно ли допускать, чтобы такой преклонный старец предпринимал отдаленную и деятельную поездку в Рим при самом конце своей жизни? Сомнительно. Вопрос о поездке Поликарпа в Рим решится с легкостью, если будем утверждать, что Поликарп умер в 166 году, а в Риме, следовательно, был лет за 10 до смерти. Или вот еще доказательство Кейма против мнения Ваддингтона о кончине Поликарпа в царствование Антонина Пия, в 155 году. В актах Поликарпа можно находить указание на появление монтанизма. Но по лучшим церковно–историческим исследованиям, монтанизм возникает никак не раньше 160–166 года. Опять получается вывод, что Поликарп умер не в царствование Антонина Пия, а Марка Аврелия. В заключение Кейм останавливается на критике текста актов по сравнению их с текстом Евсевия, рассказывающего о Поликарпе. Наш ученый, сравнивая эти тексты, находит, что в полном тексте актов есть несколько интерполяций, внесенных сюда уже после времени Евсевия. К числу таких интерполяций он относит замечание актов о том, что когда тело мученика было пронзено мечом, то из пламени'вылетел голубь'.'Известно, — говорит по этому поводу Кейм, — что у Евсевия нет никакого упоминания о голубе, он упоминает лишь о великом количестве крови, излившейся из тела мученика; если в том тексте, какой был под руками Евсевия при составлении его истории, было вышеприведенное замечание о голубе, то он, конечно, не опустил бы его, ибо он отличался доверчивостью к чудесам, в особенности когда дело касалось чудес, сопровождающих мученичество'(см. его сочин.'О Палестинских мучениках', гл. 9). Следовательно, замечает Кейм, сказание о голубе есть позднейшая вставка в актах Поликарпа.
6) Одновременно с вышеизложенным исследованием Кейма, направленным против Ваддингтона, появилось такого же рода исследование Визелера:'Мученичество Поликарпа и его хронология'(Wiseler. Das Martyrium Polykarps und dessen Chronologie. Это исследование напечатано в сочинении Визелера под заглавием Die Christenverfolgungen der Casaren bis zum dritten Jahrhundert. Ciitersloh, 1878. S. 34–78).
Визелер начинает свой трактат тем, что объявляет о своем несогласии с выводами Ваддингтона. В частности, Визелер старается разрешить следующие вопросы: когда составлены акты Поликарпа? Ученый критик не соглашается с мнением, что акты эти составлены в год смерти Поликарпа; он полагает, что они составлены некоторое время спустя после смерти Поликарпа, когда еще были живы некоторые очевидцы этого события. При этом Визелер старается устранить те доказательства, на которых основывается мнение о том, что акты написаны в год смерти Поликарпа. Так, одним из таких доказательств служат следующие слова актов:
'Мы собрали его (Поликарпа) кости — сокровище, драгоценнее дорогих камней, и положили их, где следовало. Туда, как можно только будет, мы станем собираться с весельем и радостью; и Господь соизволит нам праздновать день его мученического рождения'. В этих словах, по–видимому, находится указание, что акты писаны тотчас после события. Но Визелер находит такое заключение поспешным. Здесь не сказано ни того, что это было первое празднование мученической кончины Поликарпа, ни того, что оно было в год его мученичества. Из слов'как только можно будет', по Визелеру, следует лишь заключать, что были какие?то препятствия со стороны нехристиан, не позволявших христианам собираться на указанном месте. Второй вопрос: все ли нужно считать достоверным и историческим, что рассказывается актами об обстоятельствах смерти Поликарпа? Визелер нечто в актах считает недостоверным. Так, рассказ актов о том, что пламень угас при известном случае, он считает за субъективное представление составителя. Но не сомневается в достоверности рассказа, что тело Поликарпа не сгорало, так что потребовалось исполнителю казни пронзить его мечом, хотя и находит, что это повествование стоит в некотором противоречии с повествованием о том, что Поликарп предсказал свою смерть именно от огня. Недостоверным он считает и рассказ о голубе, вылетевшем из костра при последнем издыхании мученика, так как это представляет позднейшую вставку в актах; Евсевий не знал этого факта. К числу недостоверных черт в актах он относит и замечание их о благовонии, распространившемся при кончине Поликарпа. Он находит, что'благовоние'нужно понимать в образном, духовном смысле, а не в смысле буквальном и материальном. Как смотреть на гипотезу Ваддингтона? Визелер подвергает строгой критике вычисления Ваддингтона о времени проконсульства Стация Кодрата. Он находит, что Стация Кодрата никак нельзя считать преемником Севера по должности. Для этого у Ваддингтона существуют лишь догадки. Преемником Севера более правильно будет считать Руфина, другого друга Аристида. Этого мало. Визелер, вопреки Ваддингтону, доказывает, что несправедливо было бы отождествлять Кодрата, о котором упоминают акты. Он старается указать, что был еще другой Кодрат проконсул, который и мог быть проконсулом азийским во времена смерти Поликарпа, в 166 году. Со значительной силой против Ваддингтона Визелер пользуется известием о посещении Поликарпом римского папы Аникета. Посещение Рима при Аникете, говорит критик, относится к несомненнейшим историческим фактам. Но, с точки зрения Ваддингтона, такого факта совсем не было, ибо Поликарп, умерший в 155 году, по Ваддингтону, не мог посетить папы, начавшего править Римской церковью или с 157, или с 158 года. Вообще, Визелер крепко держится церковного предания, что Поликарп мученически скончался в 166 году. Что же касается вопроса о том, в какое время этого года скончался Поликарп, то Визелер считает позднейшей вставкой все указания актов на это, за исключением указания, что Поликарп умер в Великую субботу. Поэтому для него, Визелера, теряют значение вопросы, что разуметь под 2–м числом месяца ксантика и как переводить эту дату того времени?
7) Ренан.'Мученичество Поликарпа'(Renan. Martyre de Polycarpe. Этот трактат помещен в его L'Eglise chretienne. Paris, 1879. P. 452–466). Ренан, говоря о мученической смерти Поликарпа, имел случай и даже необходимость коснуться тех вопросов, которые соединяются в науке с этим предметом, но ничего такого не сделал. Он решительно встал на точку зрения Ваддингтона, как будто бы не существует никаких возражений по поводу суждений Ваддингтона. Он явил себя каким?то старовером в науке. Было бы несправедливо думать, что Ренан не знаком с лучшими исследованиями о Поликарпе, явившимися после Ваддингтона, нет, он знает их и цитирует, но не придает им важного значения. Об исследовании Визелера он прямо заявляет, что не обращает на него внимания, а об исследовании Кейма он говорит, что оно идет'против всякого правдоподобия'. Как француз, Ренан ни в чем не хочет отступить от выводов своего соотечественника Ваддингтона. Впрочем, нужно сказать, что по одному вопросу он, кажется, готов сделать некоторую уступку немецким ученым: он не решительно стоит за 155 год Ваддингтона, а, пожалуй, не прочь принять 156 год как год смерти Поликарпа.
8) Ревиль.'О годе и дне, когда пострадал Поликарп Смирнский'(Reville. De anno dieque, quibus Polycarpus Smyrnae martyrium tulit. Genevae, 1880). В диссертации под вышеуказанным заглавием Ревиль главным образом исследует так называемый appendix актов (гл. 21 и 22), так как здесь сообщается точная дата смерти Поликарпа. Но он не оставляет без внимания и других вопросов, возникающих в уме исследователя при изучении актов. Так, он рассматривает вопрос, когда написаны акты Поликарпа, и приходит к тому мнению, что они написаны не в год смерти мученика, а много спустя. Это мнение Ревиль подтверждает следующими доводами: 1) В актах порицаются только те, кто добровольно устремился к мученичеству, — что неудивительно, так как во времена Поликарпа уже появился монтанизм, — но и подвергается порицанию самое почитание мучеников, а это показывает, что акты составлены в то время, когда почитание мучеников достигло высшей степени, перешло в обоготворение (adoratio) мучеников и их останков, то есть значительно позднее. 2) В актах пять раз встречается выражение'кафолическая Церковь', а это выражение раньше конца II века в церковной литературе не встречается. 3) Из некоторых выражений актов видно (гл. 16, 19), что уже прошло известное время после смерти Поликарпа. С другой стороны, Ревиль не видит оснований в самих актах, впоследствии которых акты относятся иными учеными по их происхождению к самому году смерти Поликарпа. Что касается appendix'a, то Ревиль находит, что он составлен не одновременно с самими актами, а приложен к ним позднее. Для подкрепления этого мнения Ревиль приводит много доказательств: он находит странным, что после того, как 20 глава заключена славословием, в 22 главе снова встречается славословие; непонятно, далее, почему в appendix'e снова встречаются все те указания, какие уже сделаны в актах (например, обозначается, что Поликарп пострадал в Великую субботу, при Ироде и первосвященнике Филиппе); еще страннее представляется то, что в appendix'e находим такие указания, которым надлежало бы быть всего приличнее в самих актах (например, проконсул, судивший Поликарпа, хотя восемь раз упоминается в актах, ни однажды не назван по имени, а в appendix'e вдруг почему?то назван по имени). Необъяснимо, замечает, наконец, Ревиль, что если appendix был приложен к актам при их составлении, то почему не знал appendix'a Евсевий: Евсевий внес в свою'Историю'до половины актов Поликарпа (а не больше?) и, однако же, не внес appendix'a. Это странно,
