карман комбинезона. – И как же я забыл про накопитель…
Брислав достал плоскую коробочку с круглым отверстием на торце. Воткнул в светлую раму, обрамлявшую экран. На нем всплыло окно, в котором отобразились колонки одинаковых желтоватых значков, хотя подписи у них были разные: «ИИ_Осирис», «Падение_небес», «Диктатура_Бога», «Проект_Возрождение»… Дальше Альбинос не мог прочесть, мешала голова Брислава.
Инженер коснулся клавиш и довольно хмыкнул.
– Теперь пересохранимся, – он смачно влепил указательным пальцем по самой крупной кнопке на панели. – Есть картинка! Запись пошла…
Резко отодвинулся вместе с креслом, повернулся – и замер, хлопая большими светлыми глазами.
– Ты кто? – успел сказать инженер прежде, чем получил кулаком в нос.
От удара голова его запрокинулась. Альб еще вмазал ему локтем в челюсть, сбросил на пол и придавил, встав коленом на поясницу.
За дверью в очередной раз прогудела и стихла вентиляция. Альбинос быстро ощупал карманы инженера, связал его же ремнем и соорудил кляп, споров рукав с комбинезона.
Что дальше? Он посмотрел на дверь. Блондин сказал, что сеанс связи через пятнадцать минут, но при этом Брислава никто не будет беспокоить, хотя тот, когда все настроит, обязан доложить по внутренней связи о готовности…
Альбинос снял маску и опустился в кресло. Мало времени. Надо убираться отсюда – можно опять залезть в воздухоотвод, по нему вернуться в туннель… Но что это даст?
Он взглянул на мигнувший экран, медленно повернулся в кресле и придвинулся к столу. На экране была комната со стенами, облицованными пластиком, под одной, на заваленном бумагами столе стояло необычное устройство – полусфера на подставке. Из основания жгут проводов тянулся к полу, усеянному желтоватыми листами с обугленными краями. В комнате царил беспорядок; во всю стену справа до потолка возвышался стеллаж, под ним валялись инструменты. Блестящей грудой громоздились обломки расколотого зеркала.
На стене слева висели экраны, как в комнате вахтенного наблюдателя в доке – часть треснула, но на некоторых мелькало изображение, но Альбинос не мог разобрать какое, угол обзора был неудобный.
Он покосился на оглушенного инженера – тот не шевелился, – и снова уставился на экран, из светлой рамы которого донесся непонятный звук. Что-то глухо стукнуло, будто задвинули ящик в тумбочке. За столом в глубине экрана неожиданно распрямился седой старик, смахнул локтями кипу бумаг.
Альбинос откинулся на спинку кресла, таращась на экран. Наверное, старик все это время сидел, согнувшись, за столом – искал что-то на полу. На руках его были тонкие белые перчатки, он осторожно держал серебристый предмет в форме капли. Гладкие бока радужно переливались в ярком свете ламп. Старик смотрел на «каплю» брезгливо и с опаской. Осторожно положив ее на столешницу, отступил, покачал головой, снял с себя плащ и набросил на полусферу. Потом стянул перчатки и небрежно швырнул их на край стола.
В дверь постучали, Альбинос развернулся с ножом в руках… и понял: стучат там, в комнате седого. Звук повторился – он шел из динамика, спрятанного в пластиковой раме экрана.
На полу замычал, заворочался инженер. Испугавшись, чтобы старик не услышал шум – вдруг звуки передаются не только в эту, но и в ту сторону? – Альб нагнулся к нему, стукнул кулаком по затылку, и Брислав затих.
Когда он снова поглядел на экран, перед стариком, уже сидящим за столом, стоял светловолосый Ромулюс.
– Не надо было заделывать проход к лифту, – недовольно произнес блондин, – теперь приходится подниматься с этажа на этаж и бегать по коридорам, чтобы попасть к вам.
– Мне мешал шум на погрузочной площадке, – раздраженно заговорил старик. – Я работаю, Ромулюс, мне необходима тишина. Что с пленными?
– Изолированы.
– Это точно все? Никто не ушел?
Ромулюс замялся.
– Один сгорел в шлюзе, другой застрелен в комнате наблюдения, в доке. Еще одного прикончили монахи. Тела нет, но монахи клянутся, что он упал в шахту подъемника и его унесло в болото.
– Не врут?
– Полагаю, мы отучили их от открытого вранья.
– Что еще? Что ты мнешься? Говори, времени мало!
– Я был уверен, что их больше, – признался Ромулюс. – Впятером напасть на базу… слишком нагло.
– Разин, – произнес седой и уставился в стол. – Он бы и один сюда полез. Мне странно, что ему удалось склонить к этому безумию еще четверых.
Старик поднял голову:
– Разина охранять, не спускать с него глаз! Ни на минуту не оставлять без присмотра, это понятно, Ромулюс?
– Да, – блондин кивнул. – Надо мне допросить пленных?
– Нет, я сам с ними побеседую. Хотелось бы узнать, откуда у них оружие доминантов… но это после, после! Сейчас позаботься о том, чтобы будущая беседа была максимально… – Старик постучал пальцем по столу. – Максимально комфортной. Я не хочу видеть здесь охрану, но Разин опасен.
– Я подумаю, как все сделать.
– Новое зеркало принесли?.. – Старик потер пальцами виски, он собирался с мыслями. – Давай его вон туда.
Ромулюс исчез с экрана, но вскоре появился опять и прислонил к стеллажу у стены прямоугольную пластину в человеческий рост, в которой отразился стол, старик и часть мерцающих экранов за ним.
– Ты свободен.
Когда блондин покинул комнату, старик поставил локти на стол, подул на ладони и коснулся переливающейся радужными цветами, серебристой капли. Альб моргнул, когда она изменила форму, развернувшись… Словно ядовитое насекомое проклюнулось из кокона. С одной стороны появилось углубление, с другой щель, из нее заструился зеленоватый свет. Он коснулся зеркала у стеллажа, проник в него и, не отразившись, будто разросся, заняв поверхность стекла.
В зеркале возникла фигура.
Глядя на отражение, Альбинос едва сдержал удивленный возглас.
Он сидел перед экраном здесь, в этой комнате инженера – и он же смотрел из зеркала там, в неведомом пространстве, открывшемся в тусклых зеркальных глубинах.
Туран лежал в грязной луже между рельсами. Где-то рядом журчала вода, вверху иногда раздавался нарастающий гул, похожий на завывания ветра в трубе, и быстро стихал, чтобы повториться вновь. Вскоре к завываниям добавился новый звук – резкий, прерывистый и явно механический. Будто неподалеку включили насос, откачивающий воду из колодца.
Он приподнялся, чтобы определить направление, и охнул – боль пронзила плечи и затылок. Туран зажмурился, прикусив до крови губу, присел на рельс.
Что-то там, наверху, пошло не так. Он не видел происходящего в комнате Губерта, но тот явно приготовился к встрече, все спланировал заранее, иначе охранник в бронежилете не стал бы стрелять из ракетомета…
Туран осторожно перебрался через рельс, поближе к стене. Туннель плавно изгибался влево, там царила темнота. Справа лился мутный бледно-зеленый свет, звук работающего насоса доносился с той стороны. Опираясь на стену, Туран поднялся и побрел по шпалам, ориентируясь на звук.
Вскоре он вышел в огромный зал с высокими сводами и остановился. Раньше Туран не видел такого количества рельсовых путей и вагонов. Целые составы стояли ровными рядами, в бледно-зеленом пыльном сумраке они походили на гигантских ползунов, собравшихся в огромном холмовейнике.
Это древнее депо, понял он, направляясь к видневшейся впереди широкой площадке. Депо метрополитена.
Железный помост лежал на приземистых столбах. Когда Туран поднимался на него по короткой лесенке, под ногами хрустела ржавчина. Пройдя немного вдоль ограждения, он взялся за поручни, которые со скрипом зашатались. Отступив на шаг, Туран медленно повернулся, оглядывая депо.
Вдалеке высились огромные стальные ворота, рельсы упирались в их плотно подогнанные створки, которые, скорее всего, служили преградой для влаги, проникающей из болота. Кое-где на путях натекли большие грязные лужи, но их было немного – значит, за станцией следят, конопатят бреши в стенах, чтобы не затопило, иначе тут бы давно хозяйничали болотные мутафаги, а не Губерт.
Туран повернулся влево и медленно пошел к источнику света, пересекая площадку по диагонали, но, не сделав и десяти шагов, остановился.
– Некроз… – растерянно пробормотал он, не веря своим глазам.
Там, где пути сходились, исчезая в широком зеве туннеля, все было затянуто ядовитой плесенью. Откуда здесь некроз? И звук работающего насоса, он явно доносится из пятна, пульсирующего бледно-зеленым светом… Как такое может быть? Некроз, под землей!
Туран вспомнил, что уже видел подобную картину. Когда они с Белорусом только въехали в Киев, на одной из улиц, там, где работала бригада старьевщиков, в раскопе тоже был некроз…
Он нахмурился, почесал затылок и скривился от боли. Кожа там сморщилась, шею покрывали волдыри ожогов. Туран осторожно провел рукой по плечу – казалось, комбинезон расплавился и прилип к телу.
Куда теперь? Впереди некроз, а в туннеле, по которому он попал в депо, совсем темно… Без света и без оружия отсюда не выбраться. Конечно, можно обойти все составы, осмотреть стены, но сколько на это уйдет времени?
Туран попробовал представить картину происходящего наверху, но она никак не складывалась. Слишком многое непонятно, неизвестно. Лишь финал видел четко – он врывается в комнату Губерта с оружием в руках… Но что между комнатой и депо? И главное – как пробраться туда?
Так толком ничего не придумав, он решил вернуться в туннель, из которого попал сюда. Пошел к лесенке, держась подальше от ненадежного шаткого ограждения, но остановился на полдороге, потому что насос в некрозе отключился. Обернулся – и тут же присел. В ядовитом зеленом пятне
