Данил витиевато выругался. Скрипнула входная дверь. Рейдер быстро вскочил с кровати и потянулся к тумбочке за оружием. «Беретты» поблескивали хромированными боками в тусклом полумраке квартиры. Последние события сделали Данила немного нервным. Подозрительность оказалась излишней. В дверном проеме показалась фигура Макса. Приветственно кивнув, он прошел в комнату и уселся на кресле около кровати. Данил, расслабившись, откинулся на подушку.
– Я тебя из окна увидел, мы сегодня с самого утра бастуем, а я сестренку решил проведать, – как бы извиняясь, начал Макс. – Ты новости видел?
Данил утвердительно кивнул.
– Пойдешь к администрации?
Вместо ответа Данил указал на экран телевизора. Максим вгляделся в циклично повторяющуюся бегущую строку. Когда он повернулся к Данилу, на лице у него было презрительное выражение.
– Так ты что, с ними?
– Я с рейдерами.
Максим молча поднялся и направился к выходу. В дверях он остановился и, обернувшись, процедил:
– Я был о тебе лучшего мнения.
Не прощаясь, Максим покинул квартиру.
Данил медленно начал собираться обратно на базу. На душе было паскудно. Осуждение друга было практически последней каплей. Душа рвалась туда, на площадь. Но долг звал в казарму. С тяжелым камнем в сердце Данил вышел из дому и пошел на базу. Сам себя он успокаивал одной мыслью: рейдеры не будут воевать с мирным населением. Идя прочь от дома, он чувствовал на своей спине злые взгляды горожан. Такое было впервые, рейдеров всегда уважали в городе.
По пути Данил встретил еще несколько знакомых бойцов. Они приветственно кивали и присоединялись к нему. Вскоре рядом с Данилом шло уже около десятка рейдеров. Шли молча. Всех обуревали одни и те же чувства. Теперь случайные прохожие опасались бросать вызывающие взгляды в сторону бойцов и старались сторониться группы. Десятка своей размеренной, практически строевой поступью, вызывала благоговение.
База встретила Данила таким же тягостным молчанием. Бойцы, вытаскивая из казарм табуреты, рассаживались на плацу вокруг небольшого радиоприемника. Телевидение было под контролем властей. Зато где-то в городе работал радиопередатчик, вещающий о событиях на площади. Данил, последовав примеру остальных бойцов, притащил табурет и уселся на краю плаца. Ближе к радиоприемнику подобраться было невозможно.
Данил не успел вслушаться в негромкое звучание радиоприемника, когда в ворота базы влетел, сверкая полированными бортами, черный «Мерседес». Головы рейдеров как по команде повернулись к машине. Резко затормозив около плаца, «мерс» остановился. Из него вылез тучный майор контрразведки, сжимая в руках скомканный бумажный пакет. Выбравшись из прохлады внутренностей иномарки, майор, попав под злое летнее солнце, сразу начал потеть. Вероятно, на его потливость повлиял еще тот факт, что майор был очень взволнован и явно нервничал. Откашлявшись, он огласил плац громким криком.
– Кто старший? У меня приказ от командования.
Поднялось сразу несколько фигур. Встали офицеры – командиры полевых отрядов. Среди них был и Константин. Слаженной группой они подошли к майору. При их приближении тот вытянулся и закаменел лицом.
– Мы все тут главные, – взяв инициативу в свои руки, начал Константин.
Остальные офицеры согласно закивали. В какой-то мере он был прав. Раньше старшим офицером на базе был замполит. Номинально командиром рейдеров числился некий полковник из совета городского управления. Но на базе он был крайне редким гостем, предпочитая заниматься делами непосредственно в совете. Теперь же после гибели замполита боевые отряды остались как бы предоставлены сами себе, подчиняясь только непосредственным командирам. Единой власти на базе не было.
– Я привез приказ командования о немедленном выдвижении личного состава рейдеров для обеспечения безопасности здания администрации. Вам приказано заступить в оцепление.
Говоря это, майор преобразился. Тон его стал уверенным, в голосе послышались командные нотки. Он хотел добавить еще что-то. Но его грубо и неожиданно прервал Константин.
– Мы не войдем в город.
Майор весь побагровел от возмущения.
– Я вас всех под трибунал отдам, – срывающимся голосом заверещал он, – это нарушение устава. Саботаж!
– А вы, уважаемый, хоть раз устав рейдеров читали? – вновь прервал его лейтенант.
Майор непонимающе захлопал глазами.
Константин продолжал:
– В уставе черным по белому написано, что рейдеры не имеют права проводить военные операции в черте города. Ваш приказ абсурден и, более того, незаконен.
Майор бессильно хватал ртом воздух. Слов для ответа у него не нашлось.
Константин, вплотную приблизившись к майору, склонился к его уху. Слова были произнесены негромко, но все находящиеся поблизости отчетливо их слышали.
– Передай командованию, чтобы оно не рассчитывало на нас в своих интригах. Против гражданских мы воевать не будем. На их стороне мы тоже не пойдем.
Выдержав небольшую паузу, Костя добавил совсем уж тихо:
– Пока не пойдем.
Майор, окончательно выбитый из колеи, заметно побледнел и даже перестал потеть. Пробормотав что- то неразборчивое, он рысцой кинулся к свой машине. Хлопнула дверца, и автомобиль унесся прочь.
Началось изнуряющее ожидание. Неизвестность.
К вечеру бойцы потянулись в оружейку. Рейдеры облачались в боевую выкладку. Обстановка нагнеталась радиопередачами. Ничего внятного приемник об обстановке в городе не прояснял. Было известно только то, что вся контрразведка и полиция стянута к зданию администрации. Население же застыло в нерешительности. Штурма пока не было. Уже по темноте Константин, безоружный и в одиночестве, ушел в город, чтобы попытаться прояснить обстановку.
Ожидание продолжалось всю ночь. На базе практически никто не спал, теперь уже вслушиваясь, не загремят ли выстрелы из центра города. Но было тихо. Радиоприемник тоже молчал, трансляция прекратилась. Видимо, контрразведчики сумели все-таки найти передатчик.
Все закончилось ранним утром. К воротам базы подлетела патрульная машина полиции. Из нее выскочил радостный Константин.
– Отбой! – закричал он от самых ворот. – Островитян выпустили.
Рейдеры обступили лейтенанта плотным кольцом, пытаясь выяснить у него подробности.
Выяснилось, что когда обстановка напротив здания совета уже накалилась до предела, перед толпой выступил пресс-секретарь администрации. Он пообещал, что утром посланцам дадут возможность свободно выйти в город. Секретарь еще что-то малоубедительно продолжал рассказывать о карантине, но его уже никто не слушал. Толпа ликовала. Свою лепту во всеобщую радость внес и Константин, заявив о политике невмешательства рейдеров.
С рассветом вновь открылись двери администрации, и из них хлынул поток островитян. Толпа бурно приветствовала посланцев новой колонии. Бородатых матросов поднимали на руки и подбрасывали в воздух. Те, в свою очередь, смеялись и кричали что-то в ответ. Только тут выяснилось, что разговаривают они на греческом.
Отвлеченная появлением освобожденных послов толпа не заметила, как стремительно было свернуто оцепление. Через пару минут перед зданием не осталось ни одного человека в военной форме.
Кое-как был налажен диалог с островитянами, нашлись несколько человек, знающих греческий. Посыпался град вопросов. По толпе, подобно волнам от упавшего в воду камешка, расходилась информация, передаваемая из уст в уста тысячами людей.
Константин не остался в толпе, здраво рассудив, что еще успеет ознакомиться со всеми новостями, а сразу же кинулся на базу, чтобы не держать бойцов в неизвестности.
