успела подумать, что 'ликвидаторы' не выпускали ее из рук даже в этом помещении, как они уже поволокли девушку дальше по коридору, как выяснилось — на врачебный осмотр.
Молоденький, но такой же молчаливый врач с равнодушными глазами жестом велел конвоирам освободить руки Аньке, но полная свобода задержанной, видимо, противоречила какой-то их внутренней инструкции. Поэтому бойцы, сняв наручники с Аньки, тут же приковали ее к себе рука об руку. 'Как сурово, — подумала девушка, все еще воспринимая происходящее, как кошмарный сон, — ведь даже если убьют их обоих, то с такими тушами не сбежишь никуда, а пытаться снимать наручники дело безнадежное…' Она уже обратила внимание, как долго и тщательно колдуют бойцы над стальными браслетами, снимая и надевая их на её руки. Видимо, замки в них были не стандартные.
Доктор, профессионально ловко натянув разовые перчатки и оглядев Аньку со всех сторон, что-то пометил в листе бумаги, выданной в первой комнате, и жестом попросил девушку открыть рот. Наличие и качество зубов его удовлетворило с первого взгляда, да и сама Анька никогда не страдала, как другие сверстницы, от зубной боли. А вот после зубов началось самое неприятное.
По сигналу доктора бойцы усадили Аньку в стоящее у стены гинекологическое кресло, и врач, быстро сдернув совершенно уже не нужные девушке трусики и выбросив их в стоящую рядом мусорную корзину, зафиксировал ее раскинутые ножки специальными стальными петлями. 'Как у них тут все запущено, — подумала, стараясь отвлечься, Анька, — может, кто этого садюгу ногами по голове лупил, когда он плохо там ковырялся…'
Ковырялся доктор действительно грубовато и болезненно. Как-то невольно чувствовалось, что на гинеколога он не специализировался, а сейчас осуществляет простой, рутинный досмотр 'потайных мест' женского организма. Устало-равнодушная, не обращающая в последний час внимания на внешние раздражители, Анька только поморщилась, молчком переживая неприятные ощущения. Сняв свою подшефную с кресла, конвоиры повернули ее спиной к врачу и силой заставили наклониться. 'Фу, ты, гадость какая, а ведь он так ко всем в задницы залезает, привык, наверное', — подумала Анька, ощущая мужские пальцы теперь в заднем проходе.
На этом осмотр, больше похожий на досмотр, закончился, и доктор еще какое-то время заполнял, присев за столик в углу, графы в переданной ему бумаге, а конвоиры опять сковали руки Аньки за спиной и подхватили ее подмышки.
Девушка подумала, что теперь-то, после всех мытарств в приемной и врачебного осмотра, ее должны были, наконец-то, запереть в ближайшей камере, но бойцы потащили ее дальше по коридору, потом, мимо поста с близнецами её невольных спутников, вниз, по какой-то запутанной лестнице, идущей странными уступами. Путешествие это закончилось в просторной и ярко освещенной комнате с высоким потолком, окрашенной в бежевый, спокойный цвет. В середине комнаты стоял маленький, но высокий стол и простой канцелярский стул, а с другой стороны — стул помассивнее, прикрученный к полу здоровенными болтами. А вот окон в комнате не было, впрочем, отсутствовало и виденное во многих фильмах одностороннее зеркало во всю стену, через которое наблюдают за проходящим допросом коллеги и начальники дознавателей.
Аньку посадили на большой стул, закинув скованные руки за его спинку так, что пришлось для начала сильно изгибаться, пока девушка не догадалась, как можно просто сидеть, растопырив пошире локти. Но и этого показалось конвоирам недостаточно. Пока один из них привычно придерживал Аньку за руку подмышкой, второй присел на колено, быстро развел ее ноги и приковал их к ножкам стула. Вообщем- то, поза оказалась не столь неудобной, сколь глумливой: сосками вперед, писька навыворот, но Аньку сейчас такого рода психическая атака мало интересовала. Уже после выхода от врача она размышляла над 'космической' проблемой: сказать конвоирам, что ей хочется освободить мочевой пузырь или просто сделать это без предупреждения, на ходу и под себя? Общаться с 'налетчиками', как она окрестила про себя 'ликвидаторов', ей жутко, как не хотелось, показывать свою нужду знаками — тоже. Анька понадеялась было, что у них в инструкции есть пункт по 'выводке для оправления естественных надобностей', но то ли инструкция страдала изъянами, то ли конвоиры именно этим пунктом пренебрегли, но вот сейчас, находясь в комнатке, похожей, как две капли воды, на допросную из дешевых полицейских сериалов, Анька могла думать только о своем мочевом пузыре.
'А так им и надо', — решила было она, сдвигая попку на самый край стула, что бы струя не затекла на сидение, но — не успела.
Сильно, по-хозяйски, распахнулась дверь, и в комнату вошел тот самый невысокий мужчина, которого Анька успела разглядеть еще несколько часов назад, дома, сразу после штурма. Резкими движениями сняв пальто и шляпу, мужчина бросил их на стол, пригладил привычным жестом довольно длинные волосы, черные, с проседью, и коротко скомандовал конвоирам: 'Все — вон!'
Замешкаться бойцы не сумели, хотя и приложили все силы, что бы телодвижениями своими дать понять выгоняющему их человеку, что он нарушает все мыслимые и немыслимые инструкции и предписания по работе с задержанными. Выглядело со стороны это довольно потешно и очень понятно. Однако, мужчина не поддался, приказ повторять не стал, а только резко пару раз кашлянул в сторону спецназовцев, подгоняя их исход из комнаты.
Наконец-то, оставшись наедине с Анькой, он присел на край стола напротив нее и, покачивая правой ногой, предложил:
— Теперь поговорим?
— Поговорим, — согласилась Анька, — вот только сначала…
И тут из нее полилось. Мощно, от души, просто-таки с аппетитом. Удерживаемая через силу моча с неприятным, каким-то резким запахом била в пол, подымая кучу маленьких, едва заметных брызг. И Анька, испытывая настоящее удовольствие от облегчения, подумала, что как минимум пара синяков ей гарантирована. 'А вдруг — извращенец? — с легкой надеждой подумала она, видя, как кривится лицо визитера. — Может, еще разок попросит поссать, на бис…'
'Охрана!' — гаркнул мужчина, не вставая с места. И Анька постаралась удержать рвущийся наружу испуг. Она всегда очень сильно пугалась в самый первый момент, когда ее начинали бить, вот и сейчас…
Но девушка ошиблась, ни о каких побоях тут речи не зашло. 'Прибрать, быстро', — кивнул мужчина на растекающуюся по полу лужу мочи. И охранник, уже не из тех ребят, что возились с ней с момента захвата, а простой, не очень фигуристый тюремщик с бледным лицом, одетый в серый помятый комбинезон моментально приволок откуда-то швабру с намотанной на нее тряпкой, аккуратно собрал разлитое Анькой и исчез, так за все время не издав и звука.
— Теперь-то поговорим? — повторил мужчина, сидящий на столе, так, будто бы ничего и не произошло, но в голосе его прорезались неожиданные угрожающие нотки…
Анька проснулась неожиданно от болезненного ощущения внизу живота. Вокруг было темно, хоть глаз выколи. Подтянув ноги, девушка села, прислушиваясь к беспокойному, прерывистому дыханию слева и справа от нее. Слева, обнявшись, как мальчик с девочкой, спали Саня и перебравшийся к нему Варлам, а справа чуть всхрапывал во сне уткнувшийся в подушку Семен. 'Что это — ничего не было?' — успела подумать Анька, ощущая сильнейший физиологический позыв.
Быстренько проелозив задницей по лежбищу, она соскочила босыми ногами на пол, даже носочки свои, закинутые куда-то перед сном, искать не стала. Почти наощупь, благо, квартирка знакомая до последнего гвоздя на вешалке, добралась до туалета. И только здесь, с облегчением журча и прижмурив глаза от яркой со сна запыленной, старой лампочки, вспомнила до конца свой жутковатый в своей натуралистичности сон.
'Вот надо ж такому привидеться, — подумалось Аньке. — Вроде бы, и водка не паленая, и выпили не до упаду, да еще и закуска такая душевная. С чего бы такое?'
Выйдя из туалета, девушка прошлепала босыми ногами на кухню, очень хотелось пить, ведь после вечернего обжорства под водочку, утомленные все почти сразу заснули, и она, наверное, первая, а теперь мучил сушняк, наложившийся на духоту комнаты.
В кухне Анька не нашла ни одной кружки, может быть, посуду с выпивкой, кто-нибудь из мальчишек приволок в спальню пока она спала, а потом возвращать их обратно было уже никому не охота. Пришлось наклоняться над раковиной и хлебать вкуснейшую хлорированную воду прямо из-под крана, жажда оказалась сильнее привычки пить из кружки.
