Утерев рукой мокрые губы, Анька присела на свое любимое местечко у стола, наощупь достала запасную пачку сигарет и спички, которые здесь хранились только для разжига огня газовой плиты. Прикурив, девушка засмотрелась на сиреневый, тусклый свет далекого уличного фонаря. Взбудораженная неожиданным сном, она никак не могла успокоиться и упорно искала приметы привычной, хоть и беспокойной, но знакомой жизни.
'Кажется, Варлам две бутылки в магазине спер, — вспомнила Анька вчерашний вечер, — значит, хотя бы одна, но еще тут должна быть, на кухне, ну не успели же мы оба литра за вечер уговорить, пили-то немного'.
Отложив дымящуюся сигарету, девушка пошарила на заветной полке и сразу нашла бутылку. Выставила её на стол, затянулась пару раз, вновь решая проблему с тарой, ведь даже водички попить было не из чего, что ж тут говорить про водку. Неужели придется во так — из горла, без закуски? Но, как учит народная мудрость, голь на выдумку хитра. Анька, свинтив пробку, прямо в нее же и налила себе два десятка граммов водки, благо, пробка была длинной, вместительной. Рот и гортань обожгло, но Анька мужественно стерпела и налила себе еще троечку таких же рюмочек, прежде чем водку ощутил желудок. Теперь теплая волна начала подыматься снизу вверх, к голове, и девушка, прикурив вторую сигаретку и стараясь успокоиться окончательно, принялась вспоминать вчерашний день. Может, в нем крылась причина кошмарного сна?
На стадионе
Притихнув и вытягивая последние капли дыма из окурка, Анька, отвлекаясь от кошмарного сновидения, размышляла, куда бы в следующий раз повести новую подружку, и как бы устроить так, что бы мальчишки свалили на сутки из квартиры… тогда уж она точно сможет насладиться без помех и постоянных оглядываний обществом белокурой красотки…
Мечты охватили её, полусонную, полупьяную, цепкой паутиной, настолько показавшейся реальной, что соски Аньки мгновенно вздыбились, заныли приятной и желанной легкой, навевающей безумие болью…
… В окно, занавешенное плотными, пыльными гардинами ударил мерцающий и переливающий свет синих, зловещих мигалок, укрепленных на крышах автобусов и легковушек. Где-то далеко-далеко, будто бы в иной, чужой жизни раненым мамонтом взревел и замолк дизель бронетранспортера. И через мгновение все шумы перекрыл резкий, неприятный голос, многократно усиленный динамиками настолько, что даже стекла тихонечко задребезжали, услыхав: 'Внимание! Проводится очистка района от асоциального элемента и люмпенов. Всем оставаться в своих квартирах и приготовить документы для проверки. При попытке покинуть квартиры огонь открывается на поражение'. И будто подпись под воззванием — короткая, злая очередь из автомата.
На постели в художественном беспорядке, расположились очнувшиеся от тяжелого, похмельного сна, взъерошенные, полуодетые, испуганные и мучимые жаждой, перебить которую могли только пятьдесят граммов водки, очумело поводящие друг на друга заспанными, чуть покрасневшими глазами. Во мраке спальни, чуть подсвеченном сполохами мигалок с улице, их силуэты напоминали испуганных, встревоженных крысят в гнезде. Да, вообщем-то, таковыми они и были: прячущиеся от всех, тащившие, что плохо лежит, озлобленные на мир за то, что устроил их в этой жизни так несправедливо.
Саня коротко, судорожно зевнул, закопошился, пытаясь поближе придвинуться к названной сестренке, как будто она могла укрыть, защитить его от злобных сил, возникших за окном. Варлам откинулся обратно на подушку, с которой приподнял голову, прислушиваясь к объявлению, а Сёма как-то ловко и шустро переполз в дальний угол лежбища, пытаясь затаиться там.
— Песец, — равнодушно сказала Анька, поглаживая себя по бедру, стараясь не думать о своем вещем сне. — Толстый…
— Что будем делать? — лениво, будто речь шла не о них, поинтересовался Варлам.
Анька попробовала пожать плечами, но мешал братик, прижавшийся головой к левому, и жест вышел скомканный. В эту самую секунду ей было совершенно все равно, что происходит вокруг, казалось, она знала финал и невозможность его предотвращения.
— Ловят кого-то, — подал голос из темноты Сёма, — за так бы не приехали.
— Всех возьмут, — разочаровал его, лениво проговаривая слова, Варлам, — не уйти, а мы тут все без работы и пособий.
— Ты уже попадал? — поинтересовался Саня, кажется, уже просыпаясь и приходя в себя.
— Только раз, давно, — нехотя сказал Варлам. — Ушел я тогда с накопителя. Сейчас уже не уйдешь.
— Почему? — спросила Анька.
Вот ей-то, как раз, ничего и не грозило, кроме учета за проживание в асоциальном месте, работа у нее была, официальная и неплохая. Да и за названного брата она могла вступиться, вот только присутствие Варлама и Семена, явно не зашедших на огонек скоротать вечер сводило на ноль все социальные преимущества девушки.
— Попадешь — увидишь, — не стал пояснять Варлам, закидывая руки за голову и тяжко, утробно вздыхая.
— Бить будут? — простонал из своего угла Сёма.
— Будут, — пообещал Варлам, — но потом. Здесь у них вежливость. Как в сказке.
За окном слышался дружный топот десятков ног, обутых в тяжелые, подкованные ботинки. Мелькали какие-то огни, раздавалась беззлобная, но крепкая ругань, звякал металл.
Анька попробовала подтянуть к животу ноги, не получилось, мышцы не хотели слушаться, требовали покоя и расслабленности. 'Что же теперь будет, — подумала она. — Со мной… с мальчишками'.
В двери требовательно застучали, и почти тут же щелкнул замок, открытый, видимо, универсальной отмычкой. Для 'ликвидаторов', даже работающих вежливо, входная дверь не была преградой. Кто-то протопал в кухню, заскрипели еле слышно открываемые двери туалета и ванны. Распахнулась дверь в комнату.
— Ого! Тут они, все в сборе! — выкрикнул появившийся на пороге 'ликвидатор'.
Судя по голосу, это был совсем молоденький мальчишку, может чуть старше Варлама, но он стоял перед распластанными на постели, оцепеневшими от собственного бессилия мальчишками, как сказочный злой тролль: в тяжелых, высоких ботинках, прорезиненном костюме химзащиты, из-под которого топорщился угловатыми очертаниями бронежилет, в шлеме с темным забралом, с мощным фонариком в левой руке и коротким, массивным пистолетом-пулеметом в правой. Здесь и сейчас именно этот парнишка был хозяином жизни.
Но, как оказалось, и над этим маленьким хозяином были свои хозяева, побольше и посильнее. Отодвинув плечом замершего на пороге 'ликвидатора', в комнату вошел второй, покрупнее размером раза в полтора, без шлема, коротко стриженный с узкими, плотно сжатыми губами и брезгливым выражением лица.
— Обколотые что ли? — спросил он, поднимая наизготовку пистолет. — Тогда ухо в остро держать с ними. Наркоши — это сюрприз на сюрпризе.
— Не колемся мы, — попробовал сказать Варлам.
— А мне все равно, это пускай врачи разбираются, — ответил высокий и тут же уточнил у младшего напарника: — Наших фигурантов тут нет?
— Нету, не наше счастье сегодня — объяснил очевидное напарник и тут же скомандовал: — Чего разлеглись? Встать! Оправиться! Одеться! И быстро…
— А куда теперь спешить? — спросила Анька, обхватывая руками колени. — Все равно ночь насмарку пошла.
— Ты проститутка? патент есть? — ткнул в нее стволом пистолета старший.
— Живу я здесь и трахаюсь с кем хочу и как хочу, — разъяснила Анька, начиная наливаться злостью.
