показывают. Плавные движения... Корабль разворачивается... На меня смотрят объективы телекамер. Торжественность такая во всем этом!
— Как проходило возвращение в корабль?
— Возвращение проходило труднее, чем выход, потому что сказалась усталость, связанная с большой работой.
Мне Беляев подал команду, а я еще не могу войти. Потом, спустя некоторое время, я это дело обдумал, как лучше поступить. За ухо себя дернул мысленно! И вошел!
Все коммуникации впереди меня шли, прямо так плыли в корабль.
— Отдыхали долго потом?
— Нет, зачем же там отдыхать, там надо стараться. Занял рабочее место. Взял бортжурнал, описал все, чтобы не забыть, по свежим следам.
Когда Леонов вошел в корабль, на космодроме было общее ликование. Особенно рады конструкторы системы шлюзования, конструкторы скафандра. Все минуты выхода и входа в корабль у них было сплошь волнение. Но как только Леонов вошел в шлюз, напряжение несколько спало. Кто-то шутливо заметил:
— Теперь он наш. Никуда не денется!
После входа Леонова в корабль состоялось очередное заседание Государственной комиссии. На доске мелом были написаны часы и минуты прохождения важнейших команд.
Программа полета близка к завершению. Наступает момент возвращения на Землю.
Кажется, все отработано до последней мелочи. Точнее часового механизма работали автоматические приборы на предыдущих космических кораблях.
На семнадцатом витке с командного пункта Главный конструктор предупредил экипаж «Восхода-2»: «Готовьтесь к заключительному этапу полета». В действие должна вступать автоматика. И вдруг обнаружены неполадки в работе системы ориентации.
А это значит, что включение тормозной двигательной установки, работающей по командам от системы ориентации, не произойдет...
Моментально смело улыбки с лиц тех, кто был на командном пункте. «Вас понял!» – спокойным голосом продолжает разговор Юрий Гагарин с Павлом Беляевым, а сам весь внимание – не сводит взгляда с Сергея Павловича Королева.
Руки Главного выстукивают марш...
Короткий совет, и Главный конструктор вместе с председателем, с членами Государственной комиссии принимают решение: «Разрешить посадку посредством ручного управления».
Уточненные расчеты передаются командиру корабля Беляеву.
— Включено было ручное управление в точно заданное время, – вспоминал Павел Беляев. – Все расчетные данные оказались правильными. Все сработало очень хорошо, четко.
Корабль снижается, приближается к южным границам нашей страны. На командный пункт поступают сведения: корабль вошел в плотные слои атмосферы. Корабль видят локаторы. Сработали парашюты...
Наконец морзянка: «В. Н.», «В. Н.» – «Все в норме», – сообщают космонавты. Теперь можно вздохнуть облегченно тем, кто провожал их в полет.
Прошу Сергея Павловича сказать несколько слов радиослушателям. Сергей Павлович соглашается. Всюду люди. Утихомирить их нельзя. Зашли, чтобы никто не мешал, в комнату машинистки.
— Надо сказать, что первый выход человека в космос – это событие в космическом исследовании, очень крупное, событие, которое проложит новый путь к большому направлению в разработке космических аппаратов и в космических исследованиях.
Трудно представить космический корабль ближайшего будущего, из которого члены экипажа не могли бы выйти в космос для самых различных целей. Не говоря уж о том, что подобная возможность значительно повышает надежность и безопасность, особенно при длительных полетах.
Поэтому первый опыт, который столь блестяще выполнен членами экипажа товарищами Беляевым и Леоновым, и первый шаг в космос, осуществленный подполковником Леоновым с высоким знанием техники, и полностью выполненная программа, имеет огромное значение для будущего и, в частности, для наших разработок.
А новых героев с нетерпением ждали на космодроме.
После встречи на аэродроме – торжественный проезд по городку. В гостинице суматоха.
— Милые, хорошие, дорогие, как родных прошу – не мешайте! – тараторит празднично одетая официантка и, словно клуша крыльями, размахивает руками. – Героев, героев встречаем, милые, хорошие!
Суетятся фоторепортеры. Юрий Алексеевич Гагарин хохочет. Уж очень озабоченные лица у всех журналистов!
Подражая репортерам, Гагарин подходит к Леонову и, чуть изменив голос, спрашивает:
— Какие ваши планы на будущее? Что вы хотите сказать читателям «Комсомольской правды»? Ваши пожелания...
Леонов подхватывает шутку. Друзья заразительно смеются.
После короткого отдыха – встреча журналистов с членами Государственной комиссии. Время позднее, уговорились не касаться вопросов технического порядка, только впечатления от полета!
Но каждому конструктору не терпится узнать о работе своей системы, и вопросы задают со смыслом.
Вдруг неожиданно слышится голос С. П. Королева:
— Алексей Архипович, земной шар – он круглый? Леонов отвечает, что если прямо из космоса смотреть на Землю, то нельзя сказать, что она круглая, а если на горизонт посмотреть, то дуга...
«Земля – она круглая?» Да, когда знаешь мало, то все тебе ясно, а когда знаешь много, то кажется, что ты ничего еще толком не знаешь...
Диалектика... Процесс познания в действии... Владимир Ильич Ленин сделал заметки, конспектируя книгу Гегеля «Наука логики»: «От живого созерцания к абстрактному мышлению и от него к практике — таков диалектический путь познания истины, познания объективной реальности».
ЗА КАДРОМ
Не знаю более мужественной и ответственной работы, чем у специалистов космодрома. Они запускают в небо ракеты с космическими кораблями, в которых находятся люди...
Трудно придумать профессию более тяжелую, более сложную, более умную, чем у создателей космической техники. Эти люди сумели все земное, все, что подвластно сегодня мысли и рукам, взять на вооружение и дерзнуть проникнуть туда, где нет жизни, где нет воздуха, где холод и жара.
Люди дают пионерам освоения Вселенной – космонавтам – хлеб, воду, умные механизмы, любовь, заботу. Космонавтам – почет и слава. Космонавтам – трудная работа и риск...
Космонавтика сразу стала делом всего народа. Велика ответственность каждого, кто прикоснется к ней.
Назначение журналистики – нести людям рассказ о фактах, о событиях, явлениях.
Каждое слово о космосе слушают с особым вниманием. Ведь в каждом человеке живет мечтатель! И нет на Земле человека, который не смотрел бы на звезды...
С каждой поездкой на космодром становилось работать труднее и легче. Труднее – потому что опасаешься повторений, а легче – потому что «врастаешь» в тему.
Меня всегда беспокоит не только то, что я скажу в репортажах о героях событий, но и то, что они скажут о репортаже.
Наши журналистские стереотипы, которые быстро родились с началом космонавтики, стали предметом шутки на космодроме.
