Как-то широко и торжественно (разумеется, в местных кругах) отмечалось пятидесятилетие одного ученого, связанного с космосом. Сотрудники решили подготовить «капустник». За основу шуточного приветствия были взяты все штампы, которыми пользовались журналисты. Все разыгрывалось так, как освещали бы радио, газеты, журналы это событие, если бы юбиляр был членом космического экипажа. Друзья юбиляра даже попросили Ю. Б. Левитана зачитать шуточное сообщение ТАСС, поехали к нему со своим магнитофоном...
И среди разных шуток была там и такая.
Актовый зал МГУ. Собравшиеся с напряженным интересом слушают... (называется имя юбиляра). Он отвечает на вопросы журналистов.
«Вопрос корреспондента журнала «Сад и огород»:
— Во время космического полета, как сообщало радио, в тубе было варенье из смородины. Вопрос: из какой смородины вы ели варенье, из красной или черной?
Юбиляр долго советуется с председательствующим, подходит к микрофону и с открытой космической улыбкой говорит:
— Из хорошей смородины, товарищи!
В зале вспыхивают аплодисменты».
Говорят, что С. П. Королев смеялся больше всех.
Журналисты тоже не оставались в долгу. Им, как правило, редко и мало удавалось беседовать с космонавтами. Родилась пародия на репортаж:
Все здесь обычно и необычно... Кажется, что вековые сосны свои ветви распростерли прямо в небо. Здесь, по этой аллее, ходили космонавты. Простые и земные. Земные и особенные. С волнением мы подходим к дежурному, а он, внимательно выслушав нас, отвечает просто, по-земному: «Надо подождать. Может быть, даже придется перенести встречу – космонавты после сна отдыхают...»
В каждой шутке есть доля правды...
После полета «Восхода-2», после выхода Алексея Леонова в космос, после того, как по радио прозвучали оперативные репортажи, было решено подготовить большой документальный очерк «Время, космос и мы». Работали над ним долго. Наконец работа была закончена, и я позвонил Сергею Павловичу Королеву. Дело в том, что в очерке много места занимали записи бесед с ним, и я считал нужным узнать его мнение.
Переписал пленку для любительского магнитофона и 29 мая 1965 года позвонил. С. П. Королев был в кабинете.
— Ну что делать с вами?.. Могу прослушать то, что относится ко мне.
— Передача звучит полтора часа.
— Я понимаю. Но я смогу прослушать только то, что относится ко мне.
— Тогда нужно слушать все!..
— Да?! Спасибо за желание побольше рассказать о нас. Но повторяю, бюджет времени ограничен. Сегодня буду работать до победного. Завтра побуду дома часиков до одиннадцати, а в понедельник в три улетаю. Главный конструктор не принадлежит себе. Что же делать, как вам помочь?
Я сказал, что время терпит и, предвидя занятость Главного конструктора, предусмотрительно все переписал на магнитофонную ленту, которую и хочу передать.
— Молодец, что настойчив! Без этого нельзя в любом деле! Хорошо, я все прослушаю на космодроме. Куда прислать за пакетом?
Нет нужды подробно описывать мои переживания в эти дни. Я ждал ответа. Знал я и характер Главного. Кроме того, масла в огонь подлил один знакомый журналист. Он рассказал, что однажды слышал, будто «С. П.», познакомившись с какой-то передачей, где много внимания уделялось рассказу о Главном конструкторе, рассердился и сказал, что он автору не подаст руки.
Передача была моя...
В скором времени с космодрома пришел ответ. Трудно передать волнение, когда я вскрывал конверт.
«Глубокоуважаемый Юрий Александрович!
В последние дни мне удалось прослушать Ваш радиоочерк, записанный на магнитофонную пленку.
Ваш очерк доставил мне большое удовольствие и напомнил многие волнующие минуты нашей недавней работы.
Очерк составлен и скомпонован удачно, очень динамично и слушается с интересом.
Вместе с тем не могу удержаться, чтобы не высказать Вам некоторые пожелания или критические замечания.
Мне кажется, что очерк в целом значительно выиграл бы, если, кроме высказываний Главного конструктора, в нем были бы приведены еще и высказывания нескольких других товарищей, могущих представить интерес (например, несколько раз дать слово самим космонавтам... может быть, кому-либо из руководителей служб и др.).
Наименее удачной оказалась самая последняя часть очерка, посвященная заключительному этапу этого полета и посадке. Здесь, как Вы знаете, были свои трудности и свои особенности, но они, к сожалению, не нашли в Вашем материале никакого отражения.
Мне кажется, что было бы правильным разыскать сейчас те многочисленные записи на пленку, которые происходили в процессе переговоров в эти очень трудные последние два часа полета. Видимо, из этих материалов можно взять кое-что очень важное и интересное, правдиво показывающее столь необычные условия, в которых заканчивался этот полет.
В заключение еще раз повторяю, что Ваш очерк мне понравился и его несомненно можно выпускать в эфир, даже без особых переделок, которые, впрочем, придали бы ему много ценного.
Большое Вам спасибо за доброе внимание, проявленное к нашим делам, крепко жму Вашу руку и желаю Вам успехов в Вашей дальнейшей деятельности, в том числе непосредственно в космосе.
Академик С. П. Королев.
6 июня 1965 года».
Сейчас можно признаться, что за кадром действительно осталось много интересного: предстартовые интервью, подробности, относящиеся к заключительному этапу полета и посадке. Прав Сергей Павлович, заметив, что очень уж спокойно звучал мой рассказ об этих минутах.
Чтобы по-настоящему понять переживания людей, когда узнали, что система ориентации не сработала и команда не прошла, надо вспомнить эпизод, который произошел с одним из спутников. Это было в мае 1960 года. Запуск был предназначен для отработки и проверки систем корабля-спутника, в кабине которого потом будет находиться человек.
Все шло хорошо... И вдруг во время спуска подвела система ориентации. Она не смогла нормально сориентировать корабль. По стечению обстоятельств направление тормозного усилия, тормозного импульса, как его называют, получилось чуть ли не противоположным, и вместо уменьшения скорости корабля произошло ее увеличение. Корабль не снизился, а перешел на новую, более высокую орбиту.
Я напомнил об этом случае для того, чтобы читатель понял, что для конструкторов означали слова «команда на ТДУ не прошла».
Так как же проходила посадка «Восхода-2»?
Получен тревожный сигнал:
— Корабль сообщил: команда не прошла. Корабль крутится...
Сергей Павлович просит все повторить. Задумался.
Следует запрос по линии связи:
— Принято?
— Принято, – в раздумье отвечает Сергей Павлович.
В комнате шум.
— Тихо! – стукнул кулаком по столу. – Никаких разговоров! Как в боевой рубке. Если кто хочет сказать – поднять руку.
Гагарин спокойно продолжает разговор по служебной связи.
