писанием Британской колониальной империи. Они означали обеспечение бюрократии, армии и полиции британскими должностными лицами. Местным жителям было очень непросто отождествлять себя с колониальным государством и его чужеродным и часто весьма высокомерным в расовом отношении чиновничеством. С другой стороны, должностные лица бюрократии, армия и полиция составляли становой хребет колониального государства. Британские чиновники двадцатого века были обычно честными, неподкупными и справедливыми со своей собственной (надо признать, довольно ограниченной и эгоистичной) точки зрения. Как правило, они стояли вне или над туземными фракциями, этническими группами и интересами. Колониальное государство могло в некоторых случаях выступать посредником в конфликтах интересов между туземными народами. Оно могло также сдерживать или подавлять межобщинное насилие, до тех лор пока его власть не была дискредитирована, а пламя племенной вражды не раздуто перспективой близкой деколонизации.
Естественно, туземной бюрократии и армии было значительно труднее выполнять эту роль после ухода британцев. Армия и бюрократия уже не могли, как прежде, стоять в стороне от общественной жизни. Контроль над ними почти неизбежно должен был перейти в руки различных группировок, которые намеревались использовать армию и бюрократию в своих собственных местнических интересах. Это было особенно опасно в многонациональных сообществах со слабым чувством общей государственной идентичности, недолгим опытом гражданского правления и сильной локальной лояльностью. Патриархальные взаимоотношения, родственные связи и местная солидарность не только глубоко укоренились в народной культуре и системе ценностей, но и обеспечивали некоторую уверенность в этом мире, где государство не могло создать эффективную сеть социального обеспечения, правовые нормы редко применялись на практике, а правительство рассматривалось скорее как работодатель и покровитель, нежели как беспристрастный регулятор общественной жизни.
Ситуация в Индии была в целом более стабильной, чем в Пакистане, не говоря уже о большей части Африки. Индийское государство исторически было более легитимным. Британцы правили всеиндийским государством на протяжении жизни многих поколений, Бюрократия и армия представляли собой разросшиеся, пустившие глубокие корни институты с сильным понятием esprit de corps. Ко времени обретения независимости в 1947 году среди местного населения имелось уже достаточное количество занимающих высокие посты чиновников, которым могла быть передана власть. В Африке колониальное государство и его институты никогда не могли стать такими легитимными, разветвленными и эффективными, как в Индии, Британское правление в Африке было гораздо более коротким, и во многих случаях к моменту начала этого правления африканцы были менее грамотными и развитыми, чем, скажем, бенгальское общество к моменту установления британского господства в восемнадцатом веке. Ко времени окончания британского правления в Африке там едва ли можно было найти аналог Индийской гражданской службы, которому можно было бы оставить власть, не говоря уже о партии конгресса, имевшей многолетний опыт политической деятельности в парламенте и тяготеющей к надэтнической индийской идентичности и единству.
Британская империя состояла из трех основных народов диаспоры, и один из них составляли непосредственно британцы. Страны умеренного пояса, которые они колонизировали в больших количествах - Канада, Новая Зеландия, Австралия и Соединенные Штаты, - после распада империи стали в основном англоговорящими национальными государствами, где доминировало белое население. Эти «новые Британии», и прежде всего, конечно, Соединенные Штаты, в конце второго тысячелетия нашей эры заложили основу преобладания во всем мире английского языка и основных британских политических ценностей и институтов. «Деколонизация» Австралии и Канады не стала серьезной проблемой, поскольку Лондон давно смирился с тем, что рано или поздно это придется сделать. Существование в этих странах районов с туземным населением, а также выдвигаемые этим населением требования земли и прав были, конечнно, помехой для белого общества бывших колоний, но, в общем, незначительной, В Австралии, Канаде и Соединенных Штатах коренное население было слишком изолированно и ослабленно, чтобы иметь достаточно сильное влияние на белое общество. Гораздо большим препятствием на пути государственного строительства в Канаде стали жители Квебека. Европейский народ, имеющий собственную территорию, менее охотно интегрировал в англоговорящее государство, чем другие иммигранты из Европы, добровольно приехавшие в страну, где у них не было и не могло быть наследственных территориальных претензий, и до известного предела счастливые быть ассимилированными англоговорящей культурой. С другой стороны, упорство жителей Квебека способствовало созданию новой национальной канадской идентичности, отличающейся от британской.
Индийская гражданская служба - административная система колонии, чиновники высокой квалификации, зачислявшиеся на службу после серьезных экзаменов. Хотя теоретически к экзаменам допускались все подданные, в том числе и индийцы, в XIX веке индийцев насчитывалось в ней только несколько человек. Однако в XX веке положение существенно изменилось.
Как часто случается при распаде империй, главные проблемы для доминирующего имперского народа возникли не на тех территориях, которые он наводнил своими колонистами, и не в тех землях, которые он не колонизировал и которыми управлял посредством чиновников, военных и торговцев.
Самые большие неприятности должна была доставить Лондону деколонизация именно промежуточного разряда территорий, имевших значительное число белых поселенцев и при этом многочисленное коренное население. Прежде всего мы имеем в виду Южную Африку и Южную Родезию (Зимбабве). С точки зрения Лондона, ситуация одновременно осложнялась и упрощалась устоявшейся традицией предоставления самоуправления значительным белым общинам. Это позволило белым южноафриканцам и родезийцам деспотически относиться к интересам коренного населения, В то же время это предоставило белым меньшинствам этих стран возможность провозгласить независимость от Британии, de jure в Южной Африке и de facto в Южной Родезии. Независимость Южной Африки по большому счету стала огромным облегчением для британцев, Лондон, много сделавший для создания богатого (по африканским меркам), но при этом исключительно расистского и несправедливого общества, мог теперь снять с себя весь позор и ответственность за последствия. В Родезии все оказалось гораздо сложнее, поскольку в 196S году она все еще оставалась колонией короны и ускользнуть от ответственности за ее будущее было не так легко. Однако в целом, по сравнению с французами или португальцами, британцам удалось довольно безболезненно отделаться от своей африканской империи. У них хватило здравого смысла не предпринимать никаких попыток ее сохранения перед лицом серьезного национального сопротивления. Они также никогда не собирались включать африканские или иные колонии в состав британского национального государства. Это одна из основных причин, по которой постимперская Британия, в отличие не только от французов и португальцев, но также от турок и немцев, не столкнулась с проблемой массового исхода «заморских британцев», спасающихся от последствий распада империи.
Двумя другими основными народами диаспоры Британской империи были индусы и китайцы. Они обитали практически во всех частях империи за исключением самоуправляемых белых доминионов, где им селиться было запрещено. Индусы и китайцы часто нанимались на работу на плантациях или в шахтах, поскольку местное крестьянство избегало этих работ, они также составляли основную массу бродячих торговцев и держателей мелких магазинов. Их элита первоначально была преимущественно торговой, хотя некоторые ее представители позже продвинулись в сферу финансов и промышленности. Британское колониальное чиновничество частенько недолюбливало китайских и индийских предпринимателей, точно так же как оно часто предпочитало евреям бедуинских воинов. Бюрократический и военный патернализм проявлялся сильнее в отношении туземных князей, солдат и крестьян, в которых чиновничество усматривало некое романтическое сходство ценностей а также raison d'etre своего отеческого правления. Империя тем не менее обеспечивала деловой элите диаспоры защиту, некоторые привилегии и многие
