— Он сказал, что этот бог… забыл его имя…
— Иисус Христос.
— Он сказал, что этот бог пожертвовал собой, чтобы искупить грехи всех неправедных.
— Это правда. Иисус был послан своим отцом…
Викинг поднял ладонь.
— Он сказал, что смиренный восторжествует над сильным и что судить и наказывать во власти одного лишь бога. Торфинн спросил его, что же это за бог такой, который отдал жизнь, чтобы спасти трусов и преступников. Священнику бы лучше промолчать, но он начал проповедовать, пока Торфинн не спросил его, достаточно ли тот отважен, чтобы последовать примеру своего бога.
Арне внезапно умолк.
— Нет, тебе лучше этого не знать, — глухо произнес он после паузы.
— Могу себе представить. — Геро слегка вздрогнул.
— Торфинн рассказал священнику о своих жестоких деяниях, о том, как он съедает печень своих врагов и вырезает «кровавого орла» на их телах. После он заявил, что если все, что он услышал об этом боге, — правда, то священник должен быть готов пожертвовать свою жизнь во спасение души Торфинна. Священник был смертельно напуган и взмолился своему богу о спасении. Торфинн его распял.
Геро смотрел в землю перед собой.
— Он смело принял смерть?
— Мужчина может смело принять смерть только в бою, — сказал Арне, вставая. — Мы, наверное, уже слишком долго отсутствуем. Торфинн может что-нибудь заподозрить.
Еще через два дня они обогнули полуостров и вошли в Белое море. В сумерках они встали на якорь в заливе, окруженном чугунно-серыми скалами, увенчанными снежными шапками. В спокойной обстановке Геро с помощью компаса проверял их новый курс. У него сердце ушло в пятки, когда рядом с ним в дерево банки воткнулось изогнутое железное лезвие. Торфинн нагнулся и поднял разбросанные части прибора.
— Что это?
Геро отполз назад.
— Определитель направления. Он может показать путь, когда тучи скрывают солнце.
Торфинн, помрачнев еще больше, навис над ним. Его глаз нервно подмигивал, правая щека оттопыривалась.
— Ты думаешь, я не знаю, как найти путь?
Он швырнул компас за борт. Страх Геро обернулся в ярость.
— Невежественный язычник! — крикнул он по-гречески. — Стоит ли удивляться, что твои походы оканчиваются неудачами.
Арне оттащил его в сторону.
— Идиот! Зубная боль сводит его с ума. Единственная для него возможность от нее отвлечься — причинять окружающим еще большие страдания. Тебе повезло, что он не прикончил тебя на месте.
До конца этого дня Геро так и не смог унять дрожь. Когда он поднялся на борт драккара следующим утром, двое викингов подтолкнули его к Торфинну. Ноги юноши едва не подкосились при мысли, что главарь, возможно, узнал о его участии в поджоге. Торфинн, осунувшись, сидел на банке, щека его была перевязана грязной тряпкой. Он скосил на сицилийца свой здоровый глаз.
— Ты говорил, что умеешь лечить людей.
Геро помял себе горло.
— Но я терапевт, а не зубник. В моей стране зубы вырывают брадобреи.
Бледный глаз Торфинна дернулся.
— Я не в твоей стране, и мне не нужно бриться.
Арне подтолкнул Геро локтем.
— Лучше не спорь. Я видел людей, которые умерли от больных зубов. Если Торфинна постигнет та же участь, он и тебя прихватит с собой, уж поверь.
Геро сжал руки, чтобы справиться с дрожью.
— Мне нужно осмотреть тебя. Ляг на спину.
Боль и надежда от нее избавиться делает кроткими даже таких дикарей, как Торфинн. Викинг улегся на банку и раскрыл рот. Геро обследовал грязные зубы, стараясь не вдыхать вонь гниения. Причина мучений викинга была в обломанном и сгнившем верхнем коренном зубе справа.
— У тебя серьезный абсцесс.
— Ааагх.
Геро вскрыл нарыв ланцетом, но облегчение могло быть только временным, и операция, скорее всего, только разнесет инфекцию по тканям.
— Зуб необходимо удалить. Любой из твоих подчиненных сможет его вырвать.
Торфинн жутко оскалился.
— Я не хочу, чтобы кто-то из этих сиволапых мясников ковырялся у меня в зубах. Я хочу, чтобы это сделал ты.
Сицилийца бросило в пот. Удалять зуб Торфинну — это все равно что рвать зуб медведю.
— Но у меня нет нужных инструментов.
Один из викингов сунул ему кузнечные клещи.
— Они подойдут.
— Нет, не подойдут. Осталось слишком мало зуба, чтобы как следует захватить. Клещи раздробят остаток зуба, и он окажется в еще худшем состоянии, чем до этого.
Торфинн похлопал себя по опухшей щеке.
— Хватит болтать.
Геро поднял глаза на рею. Ему в голову пришла идея. Сначала он отмахнулся от нее как от абсурдной, но, не придумав ничего лучшего, снова вернулся к ней.
— Покажи мне зуб еще раз.
Он осмотрел обломок, торчащий из раздувшейся десны.
— Кто сможет аккуратно обвязать конец шнура?
Викинги подались назад.
— Арне справится.
Геро взглянул на него.
— Мне нужно, чтобы ты привязал шнур к зубу посредством тонкой нити. Нить я тебе дам.
Арне осмотрел зуб и покачал головой. Торфинн саданул его кулаком.
— Делай, что говорит грек.
Викинг поморщился.
— Он будет дергаться от боли. Я не смогу привязать как следует.
Сицилиец вспомнил про снотворное в своем ларце. Он достал бутылку, вытащил пробку и попросил кружку. Отмерив половину содержимого бутылки, юноша передал кружку Торфинну.
— Выпей. Это успокоит боль.
Торфинн понюхал снадобье и прищурился.
— Ты хочешь меня отравить?
— Твой зуб травит тебя. Пей.
Пират залпом осушил кружку.
— Нужно немного подождать, когда снотворное начнет действовать.
Вскоре здоровый глаз Торфинна подернулся туманом, и викинг нестройно запел. Пираты переглянулись.
— Один всемогущий, не могу поверить, наш вождь напился вдрызг парой ложек.
Геро кивнул Арне.
— Ты, — обратился он к одному из викингов, — держи его голову покрепче.
— Йо-хо-хо, — напевал вождь, — та-ра-ра, трам-пам-пам.
Арне принялся обвязывать гнилой зуб. Он долго возился, недовольно ворча, прежде чем наконец распрямил спину.
