взгляд Торфинна. Пират то и дело моргал одним глазом и ударял во рту языком о правую щеку.
Большую часть дней, если позволяли ветер и отлив, на обоих судах поднимали парус вскоре после восхода солнца, а ближе к вечеру бросали якорь. Остаток дня оба экипажа собирали ягоды и топливо для костров, разбредаясь в противоположных направлениях по прибрежным пустошам. Основной рацион заложников не менялся — это был каменно-черствый хлеб и вонючая сушеная треска, напоминавшая своей жесткостью подошву, сколько бы ее перед этим ни варили. Все на пиратском судне было пропитано ее запахом. Кроме этого, у викингов не было никаких съестных припасов, а после пожара на корабле у них не оставалось времени охотиться. Один из них рассказал Геро, что однажды, войдя в лес, они нашли множество зловещих знаков, развешанных на деревьях. Некоторые находились всего в нескольких ярдах от их дозоров.
— Это, видимо, Вэланд, — сказал Геро. — Он в детстве был брошен в лесу, и его воспитал огромный пес.
Викинги явно нервничали при наступлении сумерек. Они, по всей вероятности, придавали большое значение различным природным знамениям.
Торфинн швырнул свой топор плашмя на землю.
— Посеешь страх — пожнешь ужас.
Он злобно оглядел подчиненных.
— Пес не мог воспитать молодого англичанина. Ему не меньше семнадцати, а собаки и вполовину меньше не живут.
Никто ничего не ответил. То, что над животным не властно время, придавало ему еще больше грозной таинственности.
На третий день они подошли к берегу, отгороженному от моря цепью островов. Сборщики подножного корма рассыпались в разные стороны, и Геро очутился наедине с Арне, викингом, чьи зрелые годы и добродушный нрав никак не сочетались с его жестокой профессией. Они нашли поляну, изобилующую зарослями черники и вороники, и Геро восполнял недостаток сладкого в организме до тех пор, пока его губы не приобрели темно-фиолетовый цвет. В нескольких ярдах от него Арне, сидя на корточках, изучал поверхность плоского камня. Геро подошел ближе. На камне было высечено множество составленных из прямых черточек фигурок людей, охотящихся на оленя.
— Это сделали скрайлинги. Каждую весну они следуют за северными оленями к побережью, а осенью возвращаются в леса. Нам еще предстоит встретиться с ними до того, как закончится наш поход.
Они сидели, привалившись спинами к камню.
— На, — сказал Арне, суя юноше в руки кусок копченого лосиного мяса. — Только никому не говори.
Оба принялись жевать. Арне сунул назад свой ломоть черствого хлеба.
— Я готов отдать все за свежеиспеченный каравай.
— Или за миску оладий в масле…
— И с медом, — мечтательно добавил Арне.
Геро захохотал.
— Если уж фантазировать, то как насчет поссета?[79] Фрукты и миндаль, политые сливками и положенные на корж, пропитанный марсалой?[80]
Арне откинул голову на камень.
— Прекрати издеваться!
Он вздохнул и глянул вдаль на кажущиеся игрушечными корабли, на сизо-серое северное море, простирающееся на не подвластные человеческому осмыслению расстояния.
— Эти твои истории… Они не очень правдивы, так ведь?
— Правдивы до последнего слова.
— Франк — счастливчик, верно?
— В большей степени хитрый стратег.
Норвежец кивнул.
— Воину необходимо крепкое тело. Но сила без мозгов бесполезна.
Геро почувствовал, что наступил удобный случай.
— Хочешь сказать, что Торфинн неудачлив?
— Будь осторожен. Чем больше препятствий судьба чинит Тор-финну, тем тверже он с ней борется. Скорее небо упадет на землю, чем он признает свое поражение.
Викинг отломил от верескового кустика палочку.
— Нет, тут дело не в удаче, не ее отсутствие препятствует Торфинну. Времена викингов подошли к концу. Герои давно взошли на свои погребальные костры, и врата Валгаллы скоро закроются навсегда. Возможно, Торфинн — последний воин, который туда попадет.
Арне отбросил веточку в сторону.
— Везде, куда бы мы ни пошли, люди живут в крепостях. Как только они завидят нашего дракона со своих сторожевых башен, ворота запираются, а люди выходят на стены, насмехаясь и показывая нам голые задницы.
— Почему же вы не бросаете это ремесло?
— Голод любого превратит в пирата. У меня жена и четверо детей. Мой надел может прокормить только двух коров и два десятка овец. Луга расположены на таких крутых склонах, что мне приходится привязывать себя веревкой во время покоса. Если этот поход не даст никакой прибыли, я буду вынужден продать двоих старших детей в рабство.
Через тундру мчалось что-то дымно-серого цвета. Арне выхватил меч.
— Это пес Вэланда, — сказал Геро.
— Знаю. Я видел этого зверюгу, когда он наблюдал за нами с гребня холма над лагерем.
Пес остановился в сотне ярдов от них и уселся на задние лапы. Губы Арне зашевелились в каком-то заклинании.
— Чего он хочет? Почему он тут сидит?
— Он, наверное, принес какое-то сообщение. Позволь мне подойти к нему. Я не сбегу.
Арне огляделся вокруг, чтобы убедиться, что никого из его боевых товарищей не видно.
— Давай, только быстро.
Геро опасливо приблизился.
— Хорошая собачка, — пробормотал он.
Пес смотрел прямо на него, грудь вздымалась от учащенного дыхания. К шипастому ошейнику был привязан маленький свиток пергамента. Геро его вытащил.
У Геро не было никакой возможности ответить. Он похлопал пса по спине, и тот помчался туда, откуда прибежал. Улыбаясь, Геро вернулся с письмом в руке.
— Покажи, — потребовал Арне.
— Это всего лишь послание от моего друга Ричарда. Он выражает надежду, что со мной все в порядке, и сообщает, что с вашими товарищами хорошо обращаются.
Арне посмотрел на письмена, затем смял пергамент и вдавил его в торф.
— Торфинн не должен об этом знать. Он считает, что христианские руны несут губительные заклятия.
— Вам приходилось встречаться с христианскими проповедниками?
— Три года назад священник явился в жилище Торфинна и показал ему руны, которые, как он клялся, были словами вашего бога.
— Библия.
