Сельджуки устраивали пикники, любуясь удалью птицы. Однажды, когда оставалось три дня до состязания, Вэланд, вернувшись домой, а он уже стал называть ставку эмира домом, был встречен старшим сокольником. Ибрагим провел его в загородку, используемую как кладовку. Здесь стояла большая, плетенная из лозы клетка, а в ней находился журавль со связанными крыльями. Пожилой сельджук сообщил Вэланду, что с того дня, как была согласована дата проведения состязания, он ежедневно посылал ловчих на поимку журавля. Были потрачены огромные усилия, поскольку этих бдительных, не подпускающих к себе близко птиц очень трудно ловить. Днем они кормятся на плато, а на ночевку отлетают на болота вокруг Соленого озера. Этот журавль был пойман тонкой сетью, расставленной на поле сжатого проса. Завтра Вэланд пустит кречета на журавля в условиях, гарантирующих его успех.
Вэланд посмотрел в испуганные глаза узника.
— Отпустите его, — сказал он. — Кречету не нужна легкая добыча.
На лице Ибрагима отразился испуг. Отпустить журавля? Какая глупость! Да, кречет прекрасно летает. Но что это доказывает? Разве схватить привязанную высоко в небе наживку не то же самое, что поймать умелую в полете птицу, способную маневрировать, подниматься выше и оказывать сопротивление? Кречет никогда ранее не охотился на журавля, даже никогда не видел его. А вдруг он спасует перед опасностью? Большинство соколов пасует. Едва ли один из десяти решится приблизиться к столь грозному сопернику даже при поддержке второго сокола.
Ибрагим не отступал и продолжал настаивать. Если надо, он пожалуется эмиру. Вэланд сдался.
— При одном условии, — сказал он. — Без посторонних наблюдателей.
На следующий день с Вэландом отправились только пожилой сокольник и его помощники. Они ехали до тех пор, пока равнина не стала пустынной, — до горизонта и во всех направлениях. Помощники поставили клетку с журавлем на землю и приготовились снять с него обножи. Ранее они связали ему некоторые маховые перья, чтобы ухудшить способность птицы к полету. Если бы Вэланд вовремя не вмешался, они бы его ослепили. Слепой, он бы полетел прямо вверх, к солнцу.
— Я не собираюсь пускать сокола на слепую жертву, — сказал Вэланд Ибрагиму. — Вы говорили мне, как трудно было поймать журавля. Пусть эта тренировка будет максимально приближена к настоящей охоте.
Они с Ибрагимом ждали на расстоянии полета стрелы с подветренной стороны. День выдался облачный, дул легкий северный ветер. Хорошие условия для полета. Кречет был возбужден. Даже, пожалуй, слишком возбужден — в предвкушении полета он подпрыгивал и дергал за Должик.
Помощники Ибрагима сняли с журавля путы. Один из них держал его клюв. Он поднял руку, показывая, что они готовы отпускать птицу. Вэланд кивнул старшему сокольнику. Помощники отошли назад, и журавль, взмахнув крыльями, оторвался от земли. Ибрагим закричал и замахал руками, чтобы испуганная птица полетела против ветра. Журавль поймал поток воздуха и начал подниматься. Ибрагим положил ладонь на руку сокольника, затем крепко сжал.
— Сейчас!
— Еще рано.
Вэланд дождался, когда журавль поднимется на высоту в пятьдесят футов, потом принялся снимать клобучок. Но взволнованный кречет, вцепившись когтями в перчатку сокольника, крутил головой, отчего Вэланду никак не удавалось распустить завязки.
К тому времени когда он наконец стащил клобучок, журавль поднялся еще на сотню футов.
Сокольник часто задавался вопросом, как соколам удается после кромешной темноты мгновенно сориентироваться. Кречет сорвался с его руки и полетел над равниной, постепенно набирая высоту. Журавль увидел его и стал подниматься еще круче. На его высоте ветер был значительно сильнее, чем у земли, и способствовал подъему. Вэланд нервно грыз костяшки пальцев. Он опоздал. Кречет взмывал, стоя на хвосте, поднимаясь ввысь вдвое быстрее, чем журавль, и направляясь немного другим курсом. Но он все еще не достиг нужной высоты, чтобы почувствовать превосходство над своей жертвой. В любую секунду журавль мог воспользоваться своим преимуществом и развернуться в подветренную сторону над кречетом.
Ну вот! Журавль повернул и полетел по ветру, кречет по-прежнему находился в сотне футов ниже него. Ибрагим громко запричитал, когда журавль пролетел у них над головами, вытянув назад длинные ноги. Он сердито накинулся на Вэланда за то, что тот слишком поздно отпустил кречета. Сокольник не сводил глаз с кречета. Тот продолжал лететь против ветра, набирая высоту, и Вэланд гадал, сможет ли он вообще распознать в журавле объект охоты. Возможно, он ищет змея.
Журавль был далеко впереди, когда кречет, описав полукруг, кинулся вдогонку. Он пронесся над их головами, сильно взмахивая крыльями, и продолжал подниматься под небольшим углом до тех пор, пока не превратился в точку и Вэланд уже не мог рассмотреть его на фоне неба. Ибрагим чуть не плача отправился с ним на поиски. Живая приманка потеряна, то же самое и с кречетом. Если бы только Вэланд его послушался! Если бы неверный не искушал судьбу, наивно полагая, что она в его власти. Милю за милей они проходили по пустынной равнине, пока сельджук наконец не замолчал, охваченный горем.
Они нашли кречета сидящим на журавле в лиге от того места, где Вэланд его выпустил. Птица уже успела набить себе зоб и, когда Вэланд приблизился, чтобы взять ее, распустила крылья. Он надел ей на голову клобучок и передал Ибрагиму, а сам осмотрел жертву, чтобы выяснить, как она была убита. Одно крыло было переломлено в локте, видимо, сюда пришелся удар кречета с лёта, после чего журавль, кружась, упал на землю. Сокольник осмотрел его шею и подумал, что окончательный удар был нанесен клювом именно сюда. Однако на шее повреждений не было. Вэланд взъерошил перья на туловище журавля и показал Ибрагиму то, что обнаружил. Сокольничий изумленно воскликнул и жестом подозвал помощников. Кречет проломил почти все ребра на правом боку журавля, лишая его жизни одним рубящим ударом заднего когтя.
— Йылдырым[98], — сказал Ибрагим. Он ткнул пальцем в небо и изобразил зигзаг, сопровождая его восхищенным восклицанием. —
— Молния, — кивая, согласился Вэланд.
Птица Тора, бога войны скованных льдами северных стран, хозяина молота-сокрушителя.
— Это хорошее имя.
По пути назад сельджуки поднимали лица к небу и пели песни, восхваляющие кречета. Вэланд к ним не присоединился. Спустилась ночь. Увидев огни ставки, пронзающие тьму, он осадил своего коня и склонился ему на шею с глубоким вздохом. Ибрагим заметил угрюмое настроение Вэланда.
— Почему такой кислый вид?
— Это не из-за кречета.
Оба они имели лишь приблизительное представление о том, что говорил другой. Ибрагим внимательно всмотрелся в лицо Вэланда.
— Ты странный юноша. Постоянно стремишься к тому, чтобы чрезмерно усложнять свою жизнь. Поверь, она и так устелет твой путь трудностями и печалями, нет нужды выдумывать свои собственные.
Он поднял палец.
— Не искушай судьбу полетами. Завтра покорми кречета одним мясом, но необильно. Пусть эту победу ничто не затмит в его памяти до того дня, когда он раскинет крылья для решающей схватки.
L
Легкий ветер волновал стены шатра. Отогнув полу, Вэланд вышел наружу. Снежная пыль припорошила все вокруг, однако небо было чистым, и в его темном куполе сияли звезды, проливая ледяной свет на вершины, высившиеся на юге. Ибрагим стоял на коленях и молился, распростершись в сторону гор.
