Коммандер Шрейк в раздумье сложила ладони домиком.
— И вы думаете, что именно в этом причина вашего назначения?
— Да, мэм.
— А если бы я сказала вам, что адмирал Хэмпхилл услышала о ваших талантах и запросила вас персонально?
— Меня бы это порадовало, но не помешало бы другим думать, что меня защищают.
— А для вас имеет значение, что думают другие?
— Я бы хотел сказать, что нет, мэм, — искренне ответил Майкл, — но это была бы ложь. Если бы речь шла только обо мне, я бы это пережил, как мне уже приходилось, но я не могу позволить, чтобы так думали о Флоте.
— То есть?
— Да, мэм. Если брат Королевы может получить назначение на корабль, где он не подвергнется опасности погибнуть, то сколько пройдет времени, прежде чем другие аристократы решат, что тоже имеют на это право?
Майкл остановился в неуверенности не зашёл ли он слишком далеко, но декан сделала ему знак продолжать.
— Флоту нужно пополнение, — продолжил Майкл, — ото всех слоёв общества. И мне не хотелось бы думать, что начнётся, когда появится мнение, что некоторые люди слишком ценны для опасных назначений, и, как следствие, что другие люди считаются более расходуемыми.
— Мистер Винтон, вы же понимаете, что такое положение существовало всегда. Честно говоря, некоторые люди
— Да, мэм, но эти люди ценны своими знаниями, своим опытом и возможностью внести вклад в проведение операций, а вовсе не — завершил Майкл не сдержав горечь в голосе, — удачно выбранными предками.
— Да, думаю, что я вас поняла, мистер Винтон, — сказала коммандер Шрейк после долгой неловкой паузы. — Тогда чего же Вы хотите?
— Назначения как для обычного гардемарина, — сказал Майкл, — Если Флот действительно верит, что я принесу наибольшую пользу на супердредноуте на орбите Грифона, то я отдам этому делу все имеющиеся у меня силы.
— Но вы предпочли бы линейный крейсер, направляющийся в Силезию для борьбы с пиратами.
— Да, мэм, полагаю, что это было бы более стандартным назначением, — ответил Майкл.
— Ясно. Очень хорошо. Вы изложили своё дело. Я рассмотрю его и, возможно, представлю его на рассмотрение коменданту Академии. У вас что-нибудь ещё, мистер Винтон?
— Нет, мэм. Спасибо, что выслушали меня, коммандер.
— Умение слушать — признак хорошего командира, — сказала Шрейк, словно обращаясь к лекционному залу. — А теперь, если вы закончили, можете быть свободны.
У Грейсона и Масады было некоторое сходство в отношении к женщинам, что не удивительно, учитывая, что изначально масадцы была частью колонии Грейсона. Оба общества лишили женщин права голосовать и иметь частную собственность. Оба рассматривали женщин как существ, стоящих ниже мужчин, и видели их главной целью поддержку мужчин и ведение домашнего хозяйства. Оба общества, если выражаться без обиняков, считали женщин собственностью.
Но к собственности можно относиться по-разному. Грейсонцы видели в женщинах сокровище. Мужчины Грейсона могли отнять у женщин их права и привилегии, но взамен заповедали любить их и защищать. Такая защита могла быть обременительной, но обычно не причиняла вреда.
Масадцы, после их отделения от Грейсона, видели роль женщины в другом свете. С тех пор, как их попытка установить контроль над Грейсоном была разрушена женщиной, — также как план Бога относительно Человека был разрушен Евой, — женщины воспринимались ими как живое видимое воплощение греха и страданий. Поэтому, по отношению к подобным существам допускалось практически что угодно. Поэтому, путь женщины к искуплению лежал через принятие всего, что творилось по отношению к ней.
На Грейсоне мужчины не позволяли себе плохо обращаться с женщиной, потому что она была драгоценностью. На Масаде, теоретически, мужчина мог обращаться с любой женщиной так жестко, как ему хотелось. Большинство оказывалось достаточно умными, чтобы не злоупотреблять этим правом, так как это повлекло бы ответные действия по отношению к их личной собственности. В своем же хозяйстве собственник мог унижать женщин в любой степени, в какой это гарантировалось правом на неприкосновенность собственности и высшую власть в своих владениях. Большинство так и поступали.
На Масаде никто не пытался чему-то обучать собственность. На Грейсоне высшее образование и учёные степени были недоступны женщинам, но основы грамотности и математики обычно преподавались. Они были нужны хотя бы потому, что этого требовало ежедневное ведение домашнего хозяйства во враждебной природной среде.
Менее смертоносная природная среда Масады устранила эту необходимость, и ни один из добропорядочных масадских патриархов не собирался тратить впустую образование на женщину. Родители Юдифи, отпрыски торговых родов со связями вне пределов системы Грейсона, начали её обучение раньше, чем должны были. Они по многим причинам хотели обеспечить получение ею образования выше обычных стандартов Грейсона. В частности, они не хотели выглядеть ограниченными в общении с теми, с кем собирались поддерживать торговые отношения. Другой причиной было то, что они являлись хорошими богобоязненными людьми, которые не видели, как способность интеллектуально познавать чудеса и тайны Господа, наравне со слепым следованием вере, может кому-либо повредить. Особенно в случае веры, которая исповедовала доктрину Испытания.
А также в их планах имел место элемент практичности. И хотя правила приличия гласили, что девочка не предстанет перед любопытствующими взглядами незнакомцев, это не значило, что она должна быть чем-то бесполезным. Девочка, которая умеет читать, писать и считать может помочь ведению дел. Когда её родители обнаружили, что Юдифь обладает почти сверхъестественной быстротой мышления в математике и логике, они с удовольствием предложили ей головоломки и игры, которые могли развить её способности.
Но мать Юдифи понимала то, что, возможно, не понимал её отец, а именно, какой опасности подвергается девочка, когда масадский рейдер захватил их судно. Несмотря на юный возраст, Юдифь поняла предупреждение матери. Даже внутри грейсонского общества ей приходилось скрывать свои знания. С возрастом она начала скрывать и от родителей, как много она знает, опасаясь что те сочтут её образование законченным.
Эта привычка к секретности и к знаниям, которые она скрывала, была причиной того, что Юдифь не убила ни себя, ни того, кто называл себя её мужем, господином и владельцем. На уме у неё было другое. И это другое нанесло бы Эфраиму Теплтону куда больший ущерб.
Юдифь начала готовиться к мести уже с первых лет своего заточения, продолжила после женитьбы, и сосредоточилась на этом после того, как Эфраим начал пытаться зачать с ней ребенка. Она надеялась привести свой план в действие до того, как он сможет привязать её к Масаде через детей. Чего она не сознавала, это насколько ценны для неё будут эти маленькие жизни, даже ещё нерожденных.
В день, когда она узнала, что ребенок, которого она носит, является девочкой — а девочке Эфраим не позволил бы жить — Юдифь поняла, что у неё нет другого выбора, кроме как начать приведение своего плана в действие.
Даже в этом случае, она знала, насколько мала вероятность спасти этого ребенка. Но надеялась спасти следующего.
— Я действительно не понимаю, как мы можем делать вид, что забыли о том, что его сестра королева, — сказала лейтенант Карлотта Дунсинен, помощник тактика легкого крейсера Её Величества «Бескомпромиссный».
— Карли, уйма преподавателей и курсантов на Острове Саганами делали это в течение последних
