для себя и для сыновей своих и смешалось семя священное с народами иноплеменными, и притом рука знатнейших и главнейших была первой в этом беззаконии» (Езд. 9:1–2). Далее Эзра приводит длинный список священнослужителей, взявших себе и своим сыновьям жен из соседних народов. Если подобное происходило в V в. до н. э., когда яхвизм стал действительно монотеистическим учением, то можно себе представить, сколь значительным было смешение левитов и ааронидов за несколько столетий до этого.
Яхвизм и языческие культы Ханаана: от сосуществования к противостоянию
Нельзя пройти мимо одного интересного обстоятельства: самые известные пророки Северного царства — Илия и Элиша — ни словом не обмолвились по поводу тельцов Бейт-Эля и Дана. А ведь именно этих тельцов носители традиции ставили в вину Йароваму и всем без исключения израильским царям. Как могло случиться, что столь очевидный факт идолопоклонства выпал из поля зрения бескомпромиссных борцов с языческими культами, тем более что оба пророка, как свидетельствует Библия, неоднократно бывали в Бейт-Эле?
Очевидно, разгадка этого явления связана как с особенностями того времени, когда жили Илия и Элиша, так и с их происхождением. Известно, что в годы жизни этих пророков главной проблемой были отнюдь не тельцы Бейт-Эля и Дана, а культ Баала. Для борьбы с ним и его служителями яхвисты северных племен нуждались в союзниках, которых они нашли в лице влиятельных жрецов Бейт-Эля. Интересы последних тоже сильно пострадали от распространения культа Баала, особенно в период правления царей из династии Омри. Тогда самым опасным врагом культа Яхве был не домонотеистический яхвистский культ Бейт-Эля, а Баал и его жречество. В какой-то мере это подтверждается и пророком Северного царства — Ошеей. Он тоже в своей критике идолопоклонства на первое место выдвигает культ Баала, его жрецов и пророков, и лишь во вторую очередь осуждает грехи Бейт-Эля, называя его Бейт-Авеном («домом обмана»). Больше всех проблема Бейт-Эля волновала северную династию первосвященников, которая претендовала на руководство этим религиозным центром со времен раскола объединенного царства и являлась носителем традиции в Северном царстве; из нее вышли люди, которые составляли известные нам библейские тексты. К этой наиболее грамотной и образованной части северных левитов относился и пророк Ошея. Что касается Илии и Элиши, то, судя по описанию их жизни, они были, скорее всего, народными пророками, никак не связанными с левитским «истеблишментом». Возможно, по своему происхождению они вообще не были левитами, ведь не каждый яхвист происходил из левитов. Недаром Йаровам назначил вести яхвистское богослужение жрецов не левитского происхождения. К тому же ни Тишби, ни Авел-Мехола — родные города Илии и Элиши — не были перечислены в качестве мест, отданных левитам при завоевании Ханаана. Вероятно, обоих этих пророков очень мало интересовали притязания северолевитской священнической династии на храмы в Бейт-Эле и Дане. В условиях повсеместного наступления культа Баала они вряд ли участвовали в полемике левитских священнослужителей по поводу допустимости тельцов в яхвистских религиозных центрах. Языческая символика была столь присуща сознанию людей того времени, что даже монотеистический культ не мог не иметь отдельных ее элементов. Люди той эпохи нуждались в зримых символах присутствия Бога, и тельцы Бейт-Эля и Дана были уступкой этим религиозным представлениям.
Подтверждением этому может служить культ Нехуштана. Согласно библейской книге Чисел, народ Моисея, находившийся в пустыне южнее Эдома, очень страдал от укусов ядовитых змей, и тогда «сделал Моисей медного змея и укрепил его на шесте, и, когда змей жалил человека, он, взглянув на медного змея, оставался жив» (Чис. 21:9). Культ Нехуштана (др. — евр.
Интересно, что обителью Бога Израиля была вовсе не «страна обетованная», не Ханаан, а земли, лежавшие к югу и юго-западу от нее. Библейский текст дает несколько направлений, где надо искать удел Бога Израиля. Так, победная Песнь Деборы называет два места пребывания Господа: гору Сеир в Эдоме и гору Синай на юге одноименного полуострова:
Когда выходил Ты, Господи, от Сеира,
Когда шел с поля Эдомского,
Тогда земля тряслась, и небо капало,
И облака проливали воду;
Горы таяли пред Господом, даже этот Синай —
Пред Господом, Богом Израиля.
Эти свидетельства особенно ценны тем, что Песнь Деборы — одна из самых древних частей Библии, относящаяся к XII в. до н. э. В другом, столь же древнем библейском тексте, Песни Моисея, возносившей хвалу Господу по случаю перехода посуху моря, совершенно ясно говорится, что Моисей, после того как покинул Египет, повел свой народ в родной удел Яхве, в его святилище, которое находилось в горах: «Ты ведешь милостью Твоею народ этот, который Ты избавил, — сопровождаешь силою Твоею к святой обители Твоей… Введи его и рассели его в горах удела Твоего, на месте, которое Ты сделал жилищем Себе, Господи, — в святилище, Господь, что создали руки Твои» (Исх. 15:13, 17).
Как известно, Моисей приводит свой народ к горе Синай, расположенной в южной оконечности Синайского полуострова. По крайней мере, библейский текст неоднократно называет эту гору так и связывает ее с Господом. Например: «Гора же Синай вся дымилась от того, что Господь сошел на нее в огне» (Исх. 19:18). Или несколько иначе: «И сошел Господь на гору Синай, на вершину горы, и призвал Господь Моисея на вершину горы, и взошел Моисей» (Исх. 19:20).
Эти слова не оставляют никакого сомнения в том, что обителью Господа была гора Синай. Однако в другом месте, где говорится о возложении на Моисея миссии по спасению его народа, библейский текст называет гору Бога совсем иначе — Хорев: «Моисей пас овец тестя своего Итро, правителя Мидьяна. Однажды повел он стадо далеко в пустыню и пришел к горе Господа, Хореву» (Исх. 3:1). Подтверждая, что речь идет о святилище Господа, библейский текст сообщает: «И сказал Бог: не подходи сюда; сними обувь твою с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, земля святая» (Исх. 3:5). О том, что именно Хорев, а не Синай — название горы Господа, свидетельствует и другой эпизод, связанный уже не с Моисеем, а с пророком Илией. В отчаянии от преследований идолопоклонников он идет за помощью в удел Господа «…и шел сорок дней и сорок ночей до горы Божьей Хорев» (3 Цар. 19:8). Был ли Хорев еще одним названием горы Синай, или речь шла о совершенно другой горе, которая тоже принадлежала уделу Господа, мы не знаем. Однако, если обителью Бога мог быть Сеир в Эдоме и одновременно Синай, то почему в удел Господа не могла входить и третья гора — Хорев в Мидьяне? Весьма вероятно, что все эти три горы считались святыми местами.
Иудейский пророк Хаваккук, живший в конце VII — начале VI в. до н. э., оставил свое указание о месте, откуда появился Единый Бог: «Бог из Теймана придет, и Святой — от горы Паран» (Авв. 3:3). Как известно, Тейманом называлась область в Эдоме, где жило одноименное эдомитянское племя, а пустыня Паран находилась между центральным Синаем и южной Иудеей. Впрочем, у нас имеется еще одно библейское свидетельство, пусть и довольно общее, о местонахождении обители Бога Израиля. В описании войн между израильским царем Ахавом и дамасским царем Бен-Хададом есть интересный эпизод: «Слуги царя арамейского сказали ему: Бог их есть Бог гор, поэтому они одолели нас; если же мы сразимся с ними на равнине, то наверняка одолеем их. …Господь есть Бог гор, но не Бог долин…» (3 Цар. 20:23, 28).
Таким образом, обитель Господа Израиля была изначально расположена в горах, точнее, в гористом,
