Вторая Книга всеобщих заблуждений

последние полсотни лет, говорят о том, что вы в семьдесят шесть раз больше рискуете погибнуть от молнии, чем оказаться в брюхе акулы.

Есть ли в Средиземном море приливы?

Да – вопреки тому, о чем твердят все гиды.

Большинство этих приливов/отливов очень малы, в среднем несколько сантиметров туда-сюда. Это связано с тем, что Средиземное море отрезано от Атлантики (и огромного воздействия на нее силы притяжения Луны) узким Гибралтарским проливом.

Рядом с входом в Средиземное море уровень воды может меняться на 80 см, а в заливе Га бес. что у восточного побережья Туниса, вода поднимается аж до 2,5 м – причем дважды в день.

Дело в том, что на приливы/отливы влияет не только гравитационный эффект Луны, но и глубина, соленость, температура воды, давление атмосферы и рельеф береговой линии.

Сравнительно большие приливы в заливе Га бес – итог его геометрической формы: широкий и довольно мелкий водоем, около 100 км в ширину и 100 км в длину. Залив служит своего рода воронкой: энергия прилива вталкивает воду в постепенно сужающееся пространство, увеличивая тем самым подъем уровня моря и, соответственно, уменьшая его на выходе. То же (правда, куда в больших размерах) происходит в Бристольском заливе, где амплитуда приливов зашкаливает за 9 м.

Приливные эффекты достигают своего пика, когда Луна и Солнце находятся с одной стороны Земли (новолуние) либо по разные ее стороны (полнолуние) и силы их притяжения объединяются, создавая мощные «сизигийные» приливы («сизигии» – общее название для размещения двух и более небесных тел по одной линии, в частности – двух фаз Луны).

Га бес основан финикийцами около 800 г. до н. э. Необычайно сильные приливы у его берегов первым отметил в 77 г. Плиний Старший в своей «Естественной истории». Он также записал, что Га бес. пожалуй, уступает только городу Тир в производстве дорогой пурпурной краски из раковин морских улиток-багрянок, которую открыли финикийцы (отсюда и греческое название пурпурного цвета, phoinikeos) и высоко ценил римский высший свет: пурпурную тогу (toga purpurea) могли носить лишь цари, генералы-триумфаторы и императоры.

Средиземное море куда крупнее, чем вы, возможно, считали. При площади 2500 кв. км оно покрывает такую же территорию, как Судан, крупнейшая страна Африки, и без труда поглотило бы всю Западную Европу (Францию, Испанию, Германию. Италию, Грецию, Британию, Нидерланды, Бельгию, Швейцарию и Австрию вместе взятые). Его береговая линия тянется на 46 тыс. км, что вдвое длиннее общей протяженности береговой линии Африки. К тому ж не такое оно и мелкое: средняя глубина здесь составляет 1,5 км, тогда как Северное, к примеру, море – всего 94 м, а в глубочайшей точке своей, в море Ионическом, Средиземное море достигает почти 5 км, что существенно глубже средней глубины все той же Атлантики.

Шесть миллионов лет назад, в так называемый Мессинский пик солености. Средиземное море высохло практически напрочь. В результате образовался самый крупный в истории соляной бассейн, а уровень Мирового океана поднялся на 10 м. Спустя триста тысяч лет скальный барьер в заливе Гибралтар рухнул – катаклизм, известный как Занклийский потоп, – образовав крупнейший в мире водяной шлюз и вновь заполнив Средиземное море всего за пару лет. Прилив поднимал бы его на 10 м каждый день. Но обратно оно бы уже не вытекло.

СТИВЕН: Когда-то Средиземное море было самым большим сухим озером на Земле. В конце миоцена. АЛАН: Вода пришла, ринувшись через Гибралтарский пролив.

СТИВЕН: Совершенно верно. Шесть миллионов лет назад.

АЛАН: Я это знаю, потому что видел собственными глазами в Плимутском аквариуме.

ДЖИММИ КАРР[9]: Классное, похоже, было событие для городков Португалии и Испании, живущих за счет туризма. Когда вода пришла, все небось: «Ну вот! Наконец-то можно подоставать водные мотоциклы».

Какие птицы вдохновили Дарвина на создание теории эволюции?

Многие умники тут же ответили бы «вьюрки» – хотя на самом деле то были пересмешники.

Великой страстью юного Чарльза Дарвина (1809–1882) было убивать дичь. Еще в Кембридже, в годы студенчества, с началом охотничьего сезона руки его начинали трястись от возбуждения – он едва мог зарядить ружье. И хотя специализацией Чарльза являлись (в угоду отцу) медицина и богословие, он часто манкировал лекциями, считая их «холодными часами без завтрака, проводимыми в беседах о целительных свойствах ревеня».

Дарвин был увлеченным биологом-любителем и охотником за ископаемыми. Он мечтал побывать в тропиках и записался в качестве «джентльмена-натуралиста» во вторую кругосветную исследовательскую экспедицию (1831–1836) на судне королевского флота «Бигль». Поездка, кстати, чуть не сорвалась: капитан «Бигля» увлекался физиогномикой и посчитал, что нос Дарвина говорит о лени. Позднее Дарвин отметил: «Думаю, он остался доволен, что мой нос ему наврал».

Считается, будто во время путешествия Дарвин обратил внимание, что на разных островах Галапагосского архипелага у вьюрков очень приметные различия в форме клюва, и якобы именно это наблюдение навело Дарвина на мысль, что каждый вид, приспосабливаясь к своей, специфической среде обитания, эволюционировал от одного общего предка. Действительно, теория Дарвина об эволюции путем естественного отбора родилась на борту «Бигля» – вот только к вьюркам она не имеет никакого отношения. И хотя Дарвин в самом деле собрал коллекцию галапагосских вьюрков, они не вызывали у него особого интереса еще несколько лет. Орнитологом он не был и понятия не имел, что его вьюрки принадлежали к разным видам. Но даже знай он об этом, толку от этого никакого: Дарвин никак не помечал птиц по месту поимки. В своих дневниках он упоминает о вьюрках вскользь и ни слова не говорит о них в своем революционном труде «О происхождении видов» (1859).

Совсем другое дело – пересмешники. Заинтригованный различиями между популяциями на двух соседних островах, Дарвин крайне внимательно изучал каждую попадавшуюся ему на глаза птицу. Судя по записям в его журнале, он постепенно понял, что виды не неизменны во времени. Именно из этого озарения выросли все его последующие теории эволюции.

Ну а поскольку вьюрки – идеальный пример дарвиновских теорий в действии, именно им впоследствии приписали роль птиц-вдохновителей. Одним из родоначальников этой идеи стал этолог Дэвид Лэк (1910– 1973), чья книга «Дарвиновы вьюрки» (1947) закрепила ее (и сам термин) в сознании публики.

Книга Дарвина о путешествии на корабле «Бигль» моментально стала бестселлером – и сделала имя капитану. Роберт Фицрой (1805–1865) получил чин вице-адмирала и назначение генерал-губернатором Новой Зеландии. Он же является прародителем прогноза погоды – одна из морских областей в ежедневном «Судоходном прогнозе» радио Би-би-си названа в его честь.

Вьюрки, как нам известно, тоже прославились. Пятнадцать видов галапагосских вьюрков (Geospizinae) сегодня все еще зовут «дарвиновыми вьюрками» – хотя, как выяснилось, это вообще не вьюрки, а птицы совершенно иного рода, и называются они танагры.

Где самое подходящее место для открытия новых видов?

У вас на заднем дворе.

Можете смело отменять свою дорогостоящую (и, вероятно, опасную) поездку по Амазонке.

В 1972 г. эколог Дженнифер Оуэн решила пересчитать обитателей своего сада в Хамберстоуне, пригороде Лестера. Через 15 лет она написала об этом книгу. Всего д-р Оуэн насчитала 422 вида флоры и 1757 видов фауны, в том числе 533 вида паразитических ос-наездников (Ichneumonidae). Пятнадцать из них никогда не регистрировались в Британии, а четыре вообще оказались для науки открытием.

Пригородные сады покрывают 433 тысяч гектаров территории Англии и Уэльса. Если так много новых видов можно найти всего лишь в одном из них, то не меньше обнаружится и в остальных. В период между 2000 и 2007 гг. работу Дженнифер повторили, но уже в более крупном масштабе, в рамках проекта BUGS (Биоразнообразие городских садов Шеффилда). Приусадебные сады занимают 23 % городской территории Шеффилда, включая 25 000 прудов, 45 000 скворечников, 50 000