древних списках, и отсутствие его придает вышеприведенной фразе несколько другой оттенок мысли, приемлемый и при чтении целиком данного места. Греческое построение речи вполне позволяет и как будто даже требует самостоятельного понимания первой части изречения: ?? ?? ??????? ???????? ?????, ? ??????? - 'а что если дух говорил ему или ангел?' Подразумевается, конечно, то, что, может быть, впоследствии и появилось в тексте вместо пояснения: ?? ??????????? - не будем Богоборствовать!
'Чтобы они не растерзали Павла...' Спор достиг такой степени запальчивости и раздражения, что тысяченачальник начал небезосновательно опасаться, как бы Павел не сделался жертвою взаимного раздражения партий, как бы одна из них - враждебная ему, саддукейская - в раздражении не бросилась насильно на апостола, чтобы нанести ему оскорбление, а другая - временно расположившаяся к нему, фарисейская - не ринулась на защиту его, и как бы при этом они не растерзали Павла в буквальном смысле слова.
'Повелел воинам сойти...' - из Антониевой крепости к месту заседания Синедриона, вероятно, во дворе язычников при храме. Тысяченачальник теперь имел двоякий долг охранять безопасность Павла и как блюститель порядка, и как охранитель прав римского гражданства.
'Явясь ему...' - как? во сне или состоянии экстаза (ср. XXII, 17-18), из текста не видно. Слова Господа, явившегося Павлу, и ободряют его, чтобы он не боялся иудеев, и предвозвещают продолжение его любимого проповеднического служения в самом центре языческого мира - Риме. Это - и лучшая защита узника, и лучшее ему утешение.
'Некоторые иудеи...' - вероятно, из прежних малоазийских гонителей Павла (XXI, 27), не без поощрения и содействия новых врагов его, саддукеев.
'Заклялись...' - наложили на себя обет с клятвою, т. е. с призыванием на главу свою проклятия Божия, если они вкусят пищу, не исполнив своего намерения. Такая формула заклятия содержит в себе сильнейшее побуждение к немедленному и неустранимому ничем осуществлению предпринятого замысла.
'К первосвященникам и старейшинам...' - несомненно первосвященнической партии. Ее согласия и одобрения было достаточно, чтобы убедить Синедрион на вторичное собрание по делу Павла. Для сего достаточно было обратиться уже к одному первосвященнику, способному, по свидетельству Иосифа Флавия, на какое угодно преступление.
'Сын сестры Павловой...' О нем, кроме здесь сказанного, ничего более неизвестно.
'Вошедши в крепость...' Вероятно, апостол после объявления о своем римском гражданстве содержался в крепости без особенных строгостей, так что к нему могли иметь доступ родные; так было и в Кесарии после (XXIV, 23), и в самом Риме (XXVIII, 16).
Чтобы не разглашать дела, требовавшего возможной тайны, апостол не говорит о нем сотнику, а просит отвести племянника своего прямо к тысяченачальнику, так что знали о замысле на жизнь Павла только трое - сам Павел, племянник его и тысяченачальник (ст. 22). 'Достойно удивления, говорит Златоуст, как Павел не смутился и не сказал: что же это значит? Справедливо ли сказанное мне Христом? (ст. 11) Нет, он не думал и не чувствовал ничего такого, а только веровал. Впрочем, веруя, он не дремал, и не преминул сделать то, что можно было при помощи человеческой мудрости'.
'Узник Павел...' - при сравнительной легкости заключения Павел все же остается узником ввиду неопределенности важности и степени его виновности.
'Взяв за руку...' - выражение дружелюбия, одобрения и готовности внимательно отнестись к заявлению.
'Отшедши с ним в сторону...' - для лучшего сохранения тайны.
