Иеремия не называется прямо священником, вероятно, потому, что он не отправлял никогда священнического служения. — В Анафофе. Здесь указывается место, где Иеремия родился и где первоначально жил (об этом городе см. во 'Введении').
О хронологической дате, здесь указываемой, см. во 'Введении'.
И также, т. е. откровения Господни Иеремии продолжались и далее, во дни Иоакима и проч. — Краткие царствования Иоахаза и Иехонии пророк здесь обходит молчанием — это естественно. Но почему деятельность пророка ограничивается здесь 5-м месяцем 11-го года Седекии, когда известно, что она продолжалась и после этого срока? Очень вероятно, что этим дается намек на то, что с падением Иудейского царства окончился собственно иудейский счет времени, иудейская эра, и что, собственно говоря, пророк со времени падения Иудейского царства перестал смотреть на себя как на общественного деятеля в прямом смысле этого слова. При том, может быть, дата 3-го стиха относится главным образом к I–XXXIX Главам его книги и, может быть, к XLVI–LI гл.
Здесь изображается призвание Иеремии к пророческому служению. Иегова рассеивает все сомнения, какие возбуждались в Иеремии при мысли об этой трудной миссии, и прикосновением руки Своей к устам пророка посвящает его на служение Ему. Затем в двух символических видениях раскрывается пред Иеремиею главное содержание его проповеди, с которою он должен идти к своему народу, и потом, в заключение, Бог повелевает пророку без смущения, в надежде на помощь Иеговы, начинать свою деятельность.
Формула, какая здесь служит введением к далее сообщаемым божественным откровениям, поражает своею простотою, особенно если сравнить ее с тою обстоятельностью, какая в соответствующих этому случаях замечается у пророков Исаии (гл. VI-я) и Иезекииля (гл. 1-я). Объяснение этой чрезвычайной сдержанности в изображении своего призвания можно находить в том, что Иеремия представляет собою переход от древнего пророчества к новому. Древнее пророчество не отрешалось, в принципе, от некоторой связи с мантикою: гигантские могучие натуры, как Илия, Амос, Исаия, Михей, которые, в сознании своего высшего посольства, гонимые Духом Божиим, как смелые бойцы устремлялись в мир, могли быть названы, — конечно, в лучшем и благороднейшем смысле этого слова, — 'охваченными' Божественным Духом. Но Иеремия хотя и сознает ясно, что должен идти на борьбу против всех и что он от века предназначен к этому, однако это вечное предназначение действует на него не как decretum absolutum. Он не 'охвачен' Божеством, но чувствует себя пред лицом Иеговы личностью, которая имеет свои желания, свои запросы, свои потребности. Происходит как бы борьба между пророком и Иеговою: Иеремия стремится осуществить божественное решение, часто борясь при этом сам с собою, с своими личными симпатиями и антипатиями. Затем Иеремия скептически, рефлектируя относится к тому, что для древних пророков составляло, можно сказать, краеугольный камень их пророческого самосознания — к самым видениям и откровениям, к экстатическим состояниям, которые, по его убеждению, у некоторых были явлением чисто субъективного происхождения, самообманом, а вовсе не знаком божественного вдохновения. Конечно, в своей личной внутренней жизни пророк умел различать свои мысли и откровения от Бога (ср. XLII:7), но все-таки он не придавал значения описанию этих видений, на которых и ложные пророки основывали свое право проповедовать от имени Иеговы.
Речь Иеговы в этом стихе имеет ритмический характер и весь стих разделяется на три части. — Я познал тебя. Здесь имеется в виду не только интеллектуальное знание, но знание, соединенное с сердечным расположением к познаваемому (ср. в Новом Завете Рим VIII:29; Рим XI:2; 1 Пет I:20). — Я освятил тебя, т. е. выделил из среды других людей и из сферы их интересов, поставив Иеремию в особые личные отношения к Себе, посвятил его в служители Себе — пророком для народов поставил тебя. Уже Амос и Исаия были пророками для разных народов, но только в отношении к Иеремии эта обстоятельство выдвигается на первый план, как дающее характер истинности его пророческому призванию (ср. I:10; XXXVI:2; XXV:15; XVIII:9; XXVII:2). Этим обстоятельством особенно подчеркивается действительность его призвания и истинность его пророческого служения. Истинные пророки, по Иеремии, непременно говорили речи о разных народах (ср. XXVIII:8), а ему приходится особенно часто говорить о них, расширяя таким образом сферу своего служения, потому что — такова, очевидно, была мысль у пророка — Иудейское царство, ставшее вассальным государством по отношению к Вавилону, теперь уже вошло в жизнь всего мира и его история теперь тесно связана с историей великого вавилонского царства, заключающего в себе множество разных народов.
Иеремия — вовсе не стремительная натура, не поражает своей отвагою. Скорее, это — тихая, самоуглубленная душа, человек не борьбы, а мира, который не полагается очень на свои силы в таком великом деле, какое ему предстоит исполнить. — Я еще молод. LXX переводит это место правильнее, ставя слово ????????, т. е. слишком молод. Какой возраст обозначается стоящим здесь в еврейской библии словом naar — определить трудно (ср. 1 Цар. IV:21; 1 Цар. L:24; Быт. XIV:24). Можно только предположительно сказать, что Иеремии в то время могло быть около 25-ти лет.
