1. Исходный принцип
В максимально общей форме этот термин обозначал, как мы сказали, вообще всякую осмысленную деятельность, умение, сноровку и вообще любого рода целесообразную деятельность. Так, например, о Гермесе говорится (Hymn. Hom. III 511), что он изобрел'искусство мудрости'. О мифическом певце Лине тоже говорится (Hesiod. frg. 193 Rz.), что он преуспел в'разнообразной мудрости'.
Из отдельных областей человеческой жизни сюда необходимо привлечь сначала элементарное психологическое состояние, когда, по Геродоту (I 68), Лих нашел могилу Ореста'отчасти случайно, отчасти
Однако целесообразная и технически совершенная деятельность была только одной стороной изучаемой нами семантики. Когда говорилось о'технической мудрости'Гефеста и Афины (Plat. Prot. 321d), то совершенно очевидно, что эта целесообразная техническая деятельность расширялась в термине'софия'до космических размеров. Поэтому хулить богов являлось'вражеской мудростью'(Pind. Ol. IX 38). Точно так же и'начатки своей мудрости'семь мудрецов (10 фрг. 2) доставили в храм Аполлона в Дельфах, а именно свои учения'Познай самого себя'и'Ничего слишком'. Такое представление тоже далеко выходит за пределы элементарной бытовой области.
2. Разнообразие принципа
Но когда в древности говорили о софии, то имели в виду самые разнообразные сферы творческой и практической деятельности. Это относилось и к государственной деятельности (Plutarch. Themist 2, 112d), и к художественному творчеству – к поэзии (Pind. Ol. I 117, Aristoph. Ran. 882, Xen. Anab. I 2. 8), к музыке и пению (Hymn. Hom. III 483. 511) и к науке вообще, как обыкновенной (Arist. Met. 982a 2; 995b 12; 1059a 18; Eth. Nic. 1141a 19), так и космической (SVF II 35).
В поздних папирусах встречается еще значение софии как'
Таким образом, термин'софия'употреблялся в греческом языке для обозначения решительно всякой целесообразно технически осуществляемой деятельности, начиная от плотничьего ремесла (как еще у Гомера Ил. XV 412), продолжая отождествлением софии с философией вообще (Herod. I 29, IV 95) и ее наивысшими обобщениями (Arist. Eth. Nic. VI 7, 1141a – b) и кончая красотой всеобще–космического оформления (для чего масса интересных текстов, но особенно яркий текст, правда, без употребления термина'мудрость', – Plat. Tim. 92c, ср; 29a).
3. Аристотель о разнообразии значений
Насколько было в греческом языке разнообразно понимание софии, видно даже у такого расчлененно мыслящего философа, как Аристотель. Что мудрость в искусстве есть творчество технически совершенное, это Аристотелю ясно прежде всего. Он пишет (Eth. Nic. VI 7, самое начало главы, Брагинская):'Мудрость в искусствах мы признаем за теми, кто безупречно точен в [своем] искусстве; так, например, Фидия мы признаем мудрым камнерезом, а Поликлета – мудрым ваятелем статуй, подразумевая под мудростью, конечно, не что иное, как добродетель (то есть совершенство) искусства'.
Тут же, однако, Аристотель говорит и о мудрости в более общем смысле. Аристотель здесь приводит Гомера, который говорит о дурачке Маргите, что'боги не дали ему землекопа и пахаря мудрость, да и другой никакой'(1141a 14 – 15).
При определении же того, что такое мудрость, Аристотель не только считает ее'самой точной из наук', но тут же и прибавляет, что'мудрец не только знает [следствия] из принципов, но и обладает истинным [знанием самих] принципов'(a 16 – 18). Такая общность мудрости резко отличает ее, по Аристотелю, от рассудительности, или практической мудрости, в человеческих делах (phronesis). Этому посвящена вся глава данного трактата VI 7. Необходимые подробности в этом вопросе будут изложены у нас ниже, в разделе об Аристотеле. Но сейчас мы хотели отметить в самой общей форме широчайшее значение термина'софия'в греческом языке, которое хорошо демонстрируется на аристотелевских текстах.
4. Латинский термин sapientia
В сравнении с разнообразной семантикой греческого термина латинский термин sapientia не отличается оригинальностью. Здесь множество текстов с бытовым, общежизненным, моральным и общественно–государственным значением. Реже всего, однако, попадаются тексты с философским значением, и главным образом у Цицерона. У него она выступает не только как'первая среди всех доблестей'(Cic. De off. I 43, 153), как мать всех благих дел (De legg. I 22, 58), как'искусство жить'(De finib. I 13 42) или как способ мышления и произнесения'и как'сила речи'(De orat. III 15, 56), но и как'знание дел божеских и человеческих и причин, от которых они зависят'(De off. II 2, 5).
§2. Ранняя и средняя классика
Если иметь в виду впечатление вообще от всей ранней и средней классики, то необходимо сказать, что точное и философское определение софии в период ранней классики, можно сказать, носилось в воздухе, но пока еще не могло осуществиться. Она ставилась не только высоко, но занимала даже высочайшее место в характеристике жизни и всей действительности. Точное же определение будет подготовлено только Сократом и развито будет впервые только Платоном.
1. Ранняя классика
а) Минуя такие частичные области, как религия (3 A 4=I 30, 13 D) или медицина (19 фрг. 2c), в ранней классике мы находим довольно настойчивое разграничение софии от других областей действительности. Глупцы зависят от случая, умные же – от мудрости (Демокрит B 197), хотя судьба многое совершает, и одинаково с мудростью (36 B 3).
б) Самое же главное, о правильно расположенных небесных телах гласит мудрость. В отношении же беспорядочно движущегося телесного мира можно говорить только о том или другом достижении истины (Филолай A 16). В подлинном тексте здесь говорится не о'достижении истины', но об arete – слово, которое здесь, конечно, нельзя переводить как'добродетель', но как указание на то или иное приближение к истине, часто несовершенное.
И тем более мудрость противоположна человеческим страстям, которые она излечивает, как власть излечивает болезни (Демокрит B 31). Поэтому нечего и говорить о том, что софия выше и лучше всякой силы не только лошадей, но и людей (Ксенофан B 2, 11 – 12) и что она требует специальной выучки (Демокрит B 59) и сама она бесстрашна (B 216).
в) Таким образом, точного определения софии в ранней классике мы не
