Бал был бел

Другой бы плюнул, другой ушёл бы,
другой давно уже вырвал кол бы.
Я хлопнул по лбу и вынул колбу —
промыть контакты.

В момент промыли и повторили,
про их планету поговорили,
ещё купили, ещё открыли —
контакт налажен.
Они гуманны — и мы гуманны.
Они гурманы — и мы гурманы.
У них стаканы — у нас стаканы.
Не из горла? же!

Общались сутки, а утром ранним
облобызались при расставаньи,
не наше пили, не «ративани»,
а их двуокись —
и понял я, когда принял сотую,
что невзначай прогулял субботу я,
но отработаю с большой охотою.
Число и подпись.

1980

Цыганская чернобыльская

Речка моет берега.
Что, Алёша, бледен?
Не печалься, запрягай —
на восток поедем.

Кони рвутся, дуги гнут
верстовой Россией.
Всё при мне: гитара, кнут,
шапка и дозиметр.

Кто-то там, видать, к дождю,
как ни караульте,
потянул не ту вожжу
на центральном пульте.

Кони мчатся всё быстрей.
На загривках — пена.
Вылетают из ноздрей
три миллирентгена.

Стой, цыган! Куда, цыган,
гонишь так жестоко?
К безопасным берегам
Дальнего Востока,

где волна о край земли
плещется красиво
и виднеется вдали
город Хиросима.

1988

Песенка про каратэ

Времена пошли не те —
переулки — в темноте,
и такая канитель,
что просто ужас:
выйдешь из дому в пальте —
возвратишься в декольте
да ещё клыка во рте
не обнаружишь!

Надерясь «алиготе»,
повстречают в темноте —
и ходи потом в бинте,
шипя от боли!
И пошёл я в простоте,
отрыдавши на тахте,
прямо в школу карате
к сенсею Боре.

Со щитом ли, на щите