«Всё думаю, встречал как будто,и вспомнил.Дед тому причиной…»— «А что за дед?»— «Денисов самый.Мы в тридцать третьем ночевалиу вас на Тракторном…Упрямыйстарик.Не помните? Едва ли…»* * *Мама,ни комнатки нашей той,ни тебяне увидел.Прости меня вечною добротойза всё, чем тебя обидел.Мама, ищу тебя все года,увидеть тебя мне надо.Горело сердце твое тогдав пламени Сталинграда.Мама, куда мне нести цветы,слезами они оплыли.Мама, здесь отдыхаешь ты,в неизвестной могиле…* * *Немец, ты просишь мою папиросу?Немец, иди сюда, на, кури!Ни к ответуи ни к допросуя не зову тебя.Не говори.Немец, между нами преграда,земля между нами,но виделись мы.Ты рожденьем из Мюнхена?Смертью из Сталинграда?Ты задумчиво мне киваешь из тьмы.Затосковал ты по Германии милой,многие годы зияют провалом в судьбе.Немец,поднимайся над миром,человечеству расскажи о себе.Немец, ты мне машешь рукою,на Мамаев курган возвращаясь опять.«Мутер, мутер!» — ты повторяешь с тоскою.Молчи ты,не трогай заветное —мать…* * *…Кричал тогда: «Не будет хлеба!»Ошибся он, Ефим Денисов…Ночь зимняя глядится слепо,мерцаньем горизонт унизан.В постромках вытянулись кони,нас осыпая пылью снежной.Качается, как на ладони,Быковов тишине безбрежной…Не знаю, ты ходил ли по России,мог и пойти: характер был таков.Дожди над головою моросили,жара сушила капли у висков.Шли поезда, и двигались обозы.По всем фронтам вела страна бои.Возможно, дед, ты видел наши слезыи находил в них радости свои.Да, ошибались, было: мы живые.Откалывались слабые от нас,и на порядки наши боевыесвои снаряды падали не раз.Пахать колхозы в поле выезжали,а нам враги травили семена,частушкой, сплетней грязною визжали…Но поднималась отчая страна.И ты не мог не видеть в злобе лютой,мог и не видеть в ярости слепой,как мы сильнели с каждою минутой,как возвышались духом над тобой.Да, было:голодали, холодалии лаптем щи хлебали — было, да.Но дней иных стремительные дали
