Стихотворения и поэмы

Друзей моих ведет ко мне земля.
Один мотор заводит на заставе,
другой с утра пускает жернова.

А я?
А я молчать уже не вправе.
Порученные мне горят слова.
«Пиши! — диктуют мне они.
                                             Сквозная
летит строка.
                    — Пиши о нас! Труби!..»
— «Я не смогу!»
                        — «Ты сможешь!»
                                                   — «Слов не знаю…»
— «Я дам слова!
                               Ты только жизнь люби!»

1947

25. ДНИ СВИДАНИЙ

Когда на родине опять
я вспомнил дни разлук,
я вспомнил эшелон,
                                  и вас,
                                           и город ранний
четыре лета и зимы назад…
Я задохнулся вдруг
и, радостью подхваченный,
                                               вошел в дни свиданий.
Тут я увидел пограничный ручеек
                                                           в районе Бреста,
как паровозный дым садится
                                                    на мокрую траву
и сосны брянские,
                                 что посмотреть меня
                                                                         тронулись с места.
На удивленное: «Живешь?» —
                                                          я ответил: «Живу!»
На улицы меня Москва
                                           приподняла, как на руки,
и я увидел мирный мир
                                          и небо на рассвете,
в окнах — свет,
из труб — дым,
заснеженные парки,
                                       и вас,
                                                      и ваше счастье…
Когда я всё заметил,
тогда подумал:
«Если бы,
для того чтобы видеть это,
вдруг нужно было опять идти
                                                  на смертный круг
и нужно было опять повторить
                                                     четыре зимы и лета,—
я б дни свиданий оборвал
и снова —
                   в дни разлук».

1945 или 1946

26. КОГДА Я ПРИШЕЛ

Когда я пришел,
                             я был в форме красноармейца.
Так и хотелось шагнуть по-военному —
                                                                       шире.
Я так и шел,
                      но захотелось переодеться
в штатское
                   и походить по квартире.
В одежде красноармейца
                                           удобно мне было:
я шел не один,
                        когда орудие выло,
я лежал на снегу,
                             и кровь не стыла,
я стрелял по врагу —
                                         и убедительно выходило.

Когда я пришел,
                            стихи вырывались тревожно,
снилось так,
                             что кипело на сердце.
Приходили строчки,
                                       спрашивали: «Можно?»