Я шел, и я никак не узнавалтот самый Земляной Садовый вал,там, где бывал,где ты жила, где мы…Здесь всё снежком занесено слегка.Мы шли и шли, в моей — твоя рука.Тогда я не заметил там зимы.Я не нашел ни дома, ни окна,в том не твоя и не моя вина.И не война.Ушли дороги врозь.Тогда мы дружбой называли это,то, что вело зимой нас до рассвета,потом уже любовью назвалось.Тогда я провожал тебя, в ту ночь,по лестнице поднялся, чтоб помочьключ повернуть,вернуть портфелик твойи варежку пожать: «Нет, не снимай,не май же!»— «Да, пока еще не май…»И я ушел по скользкой мостовой.Пойми, я не лукавлю и не лгу,мой давний друг, я у тебя в долгу:на много лет, с зимы далекой тойвлюбился в жизнь, захвачен высотой,и счастьем то далекое зову.Ты разбудила всё, чем я живу.Была еще любовь. Еще была.А та зима — опять чиста, бела.Иду по ней в том памятном году,и легкий тот снежок в начале днязовет, волнует, радует меня,чего-то я ищу,чего-то жду.<1956>
42. СТИХИ ДАЛЬНЕГО СЛЕДОВАНИЯ
Ночь.Хожу по дальнему маршруту,небо наблюдая на ходу, думаю: «Ты, может, в ту минутувидишь ту же самую звезду»,День, иду с товарищами рядом,самолет летит над головой.Провожу его тревожным взглядом,задохнусь цветущею травой.Только вспомню о тебе, вздохнутак, что посочувствуют соседи:«Что у вас? Помочь? Сейчас доедем»,Отвернусь к трамвайному окну.Через всю Москву лечу трамваем,на вокзал Казанский выхожу,выйду, встану и — зачем, не знаю —в окна встречных поездов гляжу.Голосит вдали земной предел.Я спешу, как все, я беспокоюсь:может, ты увидишь этот поезд,на который долго я глядел?