Стихотворения и поэмы

словом одним не дано очертить это чувство.
Хожу по Тбилиси,
                            в Боржоми —
                                                    по горным отрогам,
иду по весне,
навстречу всё новым и новым дорогам.
По солнцу, по небу хожу я,
                                               по Грузин близкой,
увижу лозу на земле
иль слезу
на щеке материнской —
вижу вас,
                узнаю,
                               увидав эти долы и горы.
В глазах молодых незнакомцев
узнаю ваши взоры,
в стройных походках и в жестах,
                                                          в напоре стремительной речи
узнаю вас.
Не раз обнимал
                          острокрылые плечи.
И в зависти к этим черным бровям,
                                                               к этим черным ресницам
я узнаю —
                   это юность!
Не знал, что она повторится.
Я узнаю вас:
                           за руки взявшись,
                                                            идут яркоглазые дети.
Слышу —
                  Родина-мать на Мтацминде
                                                                вздыхает о вас на рассвете.
В памятнике арагвийцам
                                                   над вечной Курой
                                                                                  узнаю ваши лица,
вы это, да, узнаю,
                                это вы — арагвийцы.
Я вас нахожу во всем, что увижу,
                                                              в большом или малом,
товарищи,
братья
                         по жарким боям,
                                                          по морозным привалам.
Дано мне запомнить вас:
                                               рядом мы
                                                                     в зное и в стуже.
Какие мы все молодые!
Мы вместе,
мы тут же.
Лопата к лопате,
                                котелок к котелку,
                                                                  автомат к автомату.
Треугольники писем из Грузии
                                                         вы мне читали, как брату,
Ногами застывшими
                                      мы в реки вошли ледяные,
обмотками нашими
                                      забинтовали мы раны земные.
Праздников мы не видали —
нам было до них,
                                        как до неба.
Мы видели землю
                                 так близко,
как сайку пайкового хлеба.
Видели землю родную,
                                         Родину-мать.
И — ни слова.
Да,
еще видели ненавистную глотку чужого.
Я запомнил, тогда, в сорок первом,
                                                                 тогда, под Москвою.
В сорок втором, у Орла,
                                                  мы лежали в снегу с головою.
В сорок третьем
                                     над Волгой вставали и шли,
                                                                                       и над Керчью
вставали, как волны,
навстречу смертельному смерчу.
И дальше — к Берлину,
и дальше — в Берлин — все живые,
а вас оставляли в дороге,
друзья боевые.
Я видел вас, помню,
                                       и нежными помню и грозными.
На перекрестках дорог
вы оставались
под фанерными звездами.
Хожу я по вашей земле,
                                         повернувшейся к маю.

Грузины,
                    с войны не пришедшие,—
                                                                 вас вспоминаю.

1965