106. КАНОБИЛИ. 31 ЯНВАРЯ 1965 ГОДА
Одолела забота. Ну, житья не дает: как дела небосвода? Как он там, небосвод? Как там звездною рожью колосятся миры? Я примчался к подножью Канобили-горы. Как там звезды — проверю!.. Понесло высотой между высью и твердью по спирали крутой. Нас дорога вздымала, карабкались мы. Говорят, не бывало подобной зимы. Только-только пробили небывалый завал. Так, гора Канобили, я тебя узнавал. А дорога всё круче, шины мерзло скользят. По основе сыпучей отползаем назад. Длинностволые ели, от земли под углом, прямо в небо взлетели, обхитрив крутосклон. С тоской замирая, отводим глаза — у отвесного края верещат тормоза. Так, играя с горою, поднимались едва. Вдруг пахнула жарою наверху синева. Потрясло, ослепило круговой белизной. Золотое светило взошло надо мной. Это зимнее лето снег сожгло добела. Встали, к небу воздеты, терема-купола. Раздвигается купол, телескоп повело. Я чего-то напутал, не напал на стекло, и невооруженным, просто глазом простым, на снегу обожженном увидал и застыл. В лыжной шапочке синей, опершись на копье — стала. Вспыхивал иней на ресницах ее. Шепот слышится где-то: «Даром время течет, это так, с факультета, новый наш звездочет…» А в глазах звездочета звезд не виден предел. Я и сбился со счета, всё глядел и глядел. Небо было в просвете, солнце било в проем, — я подумал о лете и о чем-то своем. Так стояла, сияя, на лыжном ходу. Так открыл для себя я дневную звезду. О, гора Канобили! До свиданья, звезда. Ведь недаром любили люди землю всегда. О, какое раздолье, как прекрасно внизу! Вижу светлое поле, ветер выдул слезу. Ни за что бы на свете 
