Любовному отношению к младшему сыну Лоренцо Медичи способствовало и сочувствие слабости его здоровья — у Джулиано были больные легкие.
Назначенный братом-папой гонфалоньером Св. церкви и капитаном папской гвардии, он или находился рядом с ним, или отправлялся в поход. Ему в большой степени были свойственны великолепная отвага и воля к победе. Осаждаемый Синьориями Пармы, Пьяченцы и Модены, «знаменосец Церкви» отказался от герцогства Урбино, который Лев X хотел отобрать у Франческо делла Ровере, племянника Юлия П, и уговорил брата вернуть Урбино его законному владельцу. Этот поступок подарил ему дружбу Гвидобальдо Монтефельтро и его супруги.
Не будучи женат, он утешался в обществе красивых образованных женщин. Пачифика Брандано, вдова одного испанского дворянина, находившаяся при дворе Урбинского герцога Гвидобальдо, отличалась этими качествами, равно как мягким веселым нравом, готовностью поддержать шутку, даже если прохаживались на ее счет. С ней Джулиано мог обсуждать политические проблемы; ее остроумные советы забавляли, а иногда восхищали его. Каждый из них мгновенно замечал настроение другого и, чтобы поддержать в невеселую минуту, охотно делился своими радостями. Всеми чувствами они получали удовольствие от общения, наслаждались тем, как полюбились друг другу их тела и тем, что сердца не остались равнодушными.
Поскольку герцог Гвидобальдо мало показывался из-за своей подагры, его представляла приветливая и гостеприимная герцогиня Елизавета.
При высокоинтеллектуальном урбинском дворе Джулиано сблизился с поэтом-кардиналом Пьетро Бембо (1470–1547) и с графом Бальтазаре Кастильоне, известным своим трактатом «Иль Кортеджано», или «Придворный». В непринужденной светской беседе видных аристократов, литераторов и просвещенных знатных дам постепенно определился тип нового человека — идеального придворного, который обладает универсальными способностями, приведенными в гармоническое единство. Высшей доблестью считается служение монарху. Этой задаче должны быть подчинены все физические и интеллектуальные способности человека. Блестящий дворянин — искушенный царедворец, умелый в обхождении с дамами, искусный в физических упражнениях, просвещенный в военном деле, умеющий рисовать, петь, играть на нескольких инструментах.
Графом двигало глубокое чувство к герцогине Елизавете. Джулиано сочувствовал другу, поскольку его дама была не свободна и добродетельна.
Кардинал Пьетро Бембо жил в Риме, при дворе Льва X. В своих трактатах он утверждал, что в основу литературного языка Италии должно быть положено флорентийское наречие, на котором писали Данте, Петрарка и Боккаччо. Но он не допускал никаких вульгаризмов, никакого обогащения за счет народных фольклорных источников. Остроумец Бембо с сарказмом относился к нравам папского двора, за что подвергался гонениям и почти всегда находился в поиске сильного покровителя.
К просвещенному урбинскому двору часто заглядывал Н. Макиавелли. Знаменитое впоследствии сочинение «Государь», герой которого, образцовый в делах управления и всевозможных злодействах, якобы списан с Чезаре Борджиа, он посвятил Джулиано Медичи.
Джулиано, как и отец, оказывал широкое покровительство людям искусства и, подобно ему, прославился своим меценатством. Но всему на свете молодой Медичи предпочитал еврейскую каббалу и наиболее странные химеры. Однако, несмотря на то, что он был увлечен каббалой и его взор устремлялся в мироздание, по крови он был скорее находчивым коммерсантом, хотя широта интересов и любознательность помогали ему лучше понять гения, с которым его свела судьба. При дворе Урбино он познакомился с Леонардо да Винчи. Отчасти отсюда произошли дальнейшая дружба и покровительство, которое этот Медичи оказывал Леонардо.
«Медичи меня создали и разрушили», — говорил немолодой уже Леонардо. Но Джулиано и сам был тяжело болен. Об этом свидетельствовали румянец на щеках, раздирающий кашель и другие известные признаки.
Когда папа Лев задумал сближение с Францией, союз двух стран должен был быть скреплен женитьбой Джулиано на Филиберте Савойской (сестре знаменитой Луизы Савойской, матери Франсуа Ангулемского). При далеко зашедшем туберкулезе брак представлялся самоубийственным, но Медичи, которые себя не щадили для государства (из-за тщеславия! — едко утверждали злые языки), на это решились. Более того, Джулиано был одержим мыслью о французском браке: «Или я женюсь на Филиберте, или уйду в монастырь», — заявил он.
9 января 1515 года на заре Джулиано уехал из Рима, чтобы жениться на своей невесте в Турине.
По непредвзятому отзыву венецианского посла Пьетро Паскуале, Филиберта не отличалась красотой. Она была бледная, болезненная, длинноносая, но, тем не менее, довольно приятная в общении.
Только что умер король Франции Людовик XII, и на престол вступил Франциск I. Он строил великие планы в отношении Италии и прочил своего нового молодого дядю на трон Неаполитанского королевства. В придачу к молодой жене Джулиано получил от короля титул герцога Немурского. Спустя десять месяцев алчущий воинской славы король Франциск вступил в Италию, чтобы вернуть Франции Милан.
После короткого визита в Париж молодой Медичи отправился в Рим — представить своему брату, папе римскому, его новую невестку. С грустью смотрел на молодую пару Лев X. Он с жестокой ясностью осознал, что этот брак мог бы быть счастливым и дать наследников дому Медичи, если бы Джулиано так явно не умирал от туберкулеза.
А тот, быстро соскучившись по тосканскому небу, возвратился на родину. Вскоре он уже не владел ни руками, ни ногами. Филиберта ухаживала за ним как сестра милосердия. Леонардо нашел Джулиано на Виа Ларго, в знаменитом палаццо, умирающим от легочной болезни. Принц отослал Леонардо картину, которая известна всему миру как Мона Лиза, или Джоконда, жена флорентийца Франческо дель Джокондо. Но существует вполне реальное предположение, что Мона Лиза — подруга сердца Джулиано Пачифика Брандано. От их любовной связи остался незаконный сын Ипполито.
В это время в Италии незаконнорожденность не рассматривалась как каинова печать; во всяком случае, к бастардам относились куда терпимее, чем в Европе. Незаконно-рожденными были половина правителей Италии, знаменитые поэты, художники: например, Леонардо да Винчи. Монархи оказывали высшую честь дворянину, отдавая ему в жены свою незаконную дочь. Папы, скованные целибатом, окружали себя целым сонмом «племянников» — незаконных сыновей. Александр VI передал своим побочным отпрыскам самые важные государственные должности и подобрал самые блестящие брачные партии.
Сенсационный союз французской короны и семьи Медичи, скрепленный браком, ни к чему не привел. Джулиано умер через год после свадьбы, не оставив наследников.
Лев X приблизил к себе своего родственника, сына Катарины Сфорца, Джованни. Мальчик получил воспитание, достойное сына семьи Медичи, но выказал большее предпочтение философии стоиков, нежели неоплатоников. Его привлекали естественные науки; много времени он посвящал химическим опытам. Однако главным его увлечением, призванием, делом всей жизни была война.
В Ломбардии Джованни начал свою первую военную кампанию и скоро снискал прозвище Непобедимый. За военные заслуги он был назначен капитаном флорентийской республики и вместе с войсками папы сражался на стороне испанцев.
Но юный племянник Лоренцо, сын Пьеро Несчастливого, был Льву X ближе. На него понтифик перенес все свои надежды. Он поручил ему управление Флоренцией. Ради него он бросил свою армию на герцогство Урбино, откуда изгнал местного герцога в мае 1516 года и которое он передал Лоренцо. Новый герцог Урбинский установил во Флоренции авторитарный режим, согласно недавно полученному сану.
Чтобы укрепить власть нового государя, папа посчитал необходимым обеспечить ему международную поддержку. Наиболее привлекательной в этом отношении казалась Франция. Пусть первый французский брак закончился ничем из-за смерти Джулиано — Лев X продолжал укреплять позиции своего дома.
Франциск был первым французским королем Ангулемской династии. Мало кто мог предположить, что мальчик из захиревшей боковой ветви Валуа получит корону. Только его мать, Луиза Савойская, верила в великое предназначение своего умного и красивого сына и называла его не иначе, как «мой Цезарь». Она вместе со своей старшей дочерью Маргаритой окружила Франциска таким обожанием, что из него мог получиться капризный и самовлюбленный тиран. К счастью, этого не произошло. Любовью к прекрасному во всех его проявлениях, щедрым меценатством, неотразимым обаянием и чарующей приветливостью
