Плессен в разговоре с Вильгельмом заметил, как импозантно выглядит его сын верхом на коне, тот досадливо бросил: «Когда у тебя обе руки действуют, это нетрудно». Принц Вильгельм был щеголем, что также немало раздражало его отца. Однажды, когда тот появился в новой модной фуражке, кайзер проворчал: «Недавно в Меце я за такую фуражку одного офицера посадил под арест». Та же реакция последовала, когда он увидел на сыне бриджи для вербовой езды, покрой которых отличался от принятого.
Фрондерство кронпринца началось после конференции в Алжесирасе. По его мнению, за столом переговоров с Германией обращались как с неравным партнером. Он не меньше отца хотел бы иметь союзнические отношения с Англией, однако Бюлов убедил его, что это за пределами возможного. Францию кронпринц считал «беспощадным врагом». У него произошла размолвка с генералом Бернарди, который тоже выступал за войну, но, по мнению принца, недостаточно решительно. Пангерманец генерал фон Гебзеттель потребовал установления контроля над «еврейской прессой» и действий по «решению еврейского вопроса» (лишение евреев гражданских прав и стимулирование их эмиграции), кронпринц послал его сочинение кайзеру и Бетман-Гольвегу. В сопроводительном письме отцу он призвал назначить такого канцлера, который не боялся бы «ни рока, ни самого дьявола». Вильгельм взял канцлера под защиту, ответив сыну через начальника своего гражданского кабинета Валентини, что Бетман пользуется уважением за рубежом, особенно в Великобритании.
В начале 1914 года Вильгельм Маленький опубликовал книгу «Кронпринц. Мысли о будущем Германии». Собственно, ее текст был написан Лиманом. Книга имела успех: было продано 22 тысячи экземпляров. Там были представлены чисто пангерманские идеи территориальной экспансии; был намек на необходимость государственного переворота ради восстановления прерогатив монарха. Возможно, кайзер был в куре планов пангерманистов отстранить его от власти и возвести на трон Вилли Маленького.
Между тем у самого кайзера усиливались антиславянские настроения. Под влиянием своего окружения, прежде всего Шимана и Мольтке, он стал рассматривать войну с Россией как элемент германской культурной миссии в мире, как решающую битву в тысячелетней войне, которая началась, когда саксы одержали верх над славянским племенем вендов на территории Бранденбурга, и продолжилась двумя веками позже вторжением рыцарей Тевтонского ордена в Прибалтику. Русские, по мнению кайзера, стали «заносчивыми», что несет угрозу Германии, поэтому война с ними — это «вопрос жизни или смерти для немцев». Такая фразеология стала обычной в Германии. 8 марта 1913 года Максимилиан Гарден, выступая с лекцией в Мюнхене на тему славяно-германских отношений, употребил такую же метафору — о предстоящей «схватке не на жизнь, а на смерть». Еврейский журналист в то же время подчеркнул «кровные узы», связывающие «нас» с Великобританией.
X
1913 год стал годом памятных дат. Было отмечено столетие освобождения Германии от французской оккупации времен наполеоновских войн. Кайзер произнес по этому случаю бесчисленное количество речей по разным городам и весям рейха. Призывов воинственного характера он не допустил. Выступая в феврале в Берлинском университете, Вильгельм подчеркнул опасность иностранных влияний. 5 марта в Бремене он говорил об «обязанности учиться и работать на благо родины». В Любеке он воскликнул: «Я защищаю купца. Его враг — мой враг».
Военная лихорадка в Европе нарушила обычный годичный цикл кайзера. 18 марта он еще не начал свой средиземноморский круиз. «Эта проклятая балканская неразбериха, — писал он Николаю, — лишила меня возможности отправиться в мой земной рай на Корфу». Ко всему добавились семейные проблемы. 20 мая Вилли Маленький, будучи патроном выставки в Бреслау, начал кампанию против драматурга Герхарта Гауптмана: ему не понравилась пьеса, которую тот написал для приуроченного к открытию выставки фестиваля. Здесь у Вильгельма с сыном особых разногласий не возникло: пьесу запретили. Кронпринц нашел новый повод для скандала предстоящее бракосочетание его сестры Виктории Луизы с Эрнестом Августом Камберлендским, формальным наследником трона Ганноверского королевства, которое после войны 1866 года вошло в состав Пруссии, прекратив таким образом свое существование. Церемония должна была состояться 25 мая 1913 года и стать символом примирения двух династий — Гвельфов и Гогенцоллернов. Старший брат невесты повел себя примерно так же, как его отец в истории с Мореттой и Александром Баттенбергом. Против самого брака он не возражал, но потребовал, чтобы жених письменно отрекся от претензий на Ганноверский престол. Требование было вызывающим, и брачный союз оказался под вопросом. Кайзер в конечном счете принял компромиссное решение: вопрос о Ганновере снимался, будущему супругу любимой дочери отдавалось в управление другое, меньшее по площади бывшее владение Гвельфов — герцогство Брауншвейгское.
На бракосочетание прибыли английский и российский монархи. Представился благоприятный случай прозондировать их позиции. От Лихновского из Лондона Вильгельму поступали разумные оценки и рекомендации: в Великобритании вполне отдают себе отчет в том, что если они бросят Россию и Францию на произвол судьбы, то сами будут следующей жертвой — Германия их задушит; следовательно, такой вариант исключен. В случае если Германия нападет на Францию — это будет означать войну и с Великобританией. Вильгельмштрассе должно ясно заявить австрийцам, что Германия не хочет войны ни при каких обстоятельствах. Энтузиазма у Вильгельма по отношению к австрийцам заметно поубавилось. Он начал выражать несогласие с их планами экспансии на Балканах, правда, подтверждая каждый раз, что он стоит за сохранение союзнических отношений. В Вене это вызвало прилив горьких сетований: Германия не оказала поддержки Австрии во время балканской войны, и в результате Сербия и Болгария более чем вдвое расширили свои территориальные владения. Во второй половине сентября сербы начали новую войну, намереваясь захватить пограничные области северной Албании. Вильгельм обещал поддержку австрийскому союзнику, но она осталась на словах.
Новый закон о вооруженных силах предусматривал увеличение армии на 120 тысяч человек (в сравнении с 1912 годом прирост составил 90 тысяч), но это было меньше того, что требовали военные. Военная тревога прошлого года явно оказала свое действие, добавилась и растущая досада Вильгельма на то, что его все никак не принимают в клуб великих держав в качестве равноправного члена. Военные фиксировали признаки определенных тенденций в сопредельных государствах: пробная мобилизация в российской Польше, значительное увеличение французской армии. В Генеральном штабе на Мольтке давил Людендорф, настаивая на увеличении численности германской армии. По части вооружений и живой силы Антанта была впереди.
13 июня Вильгельм посетил яхту Баллина, которую тот назвал в честь дочери кайзера — «Виктория Луиза». Присутствовавший там дипломат Фридрих Розен отметил, что кайзер настроен решительно. Месяцем позже Вильгельм был гостем на лайнере «ГАПАГа» «Император», который совершал свой первый рейс. Ратенау, который также был среди приглашенных, запомнились плоские остроты кайзера, включая ирландские — «на диалекте». Утром после банкета Вильгельм имел случай вновь поболтать со знаменитым шеф-поваром Эскофье. Они пришли к выводу, что надо постараться сохранить мир. «Северная экспедиция» 1913 года была юбилейной — двадцать пятой по счету. На Балканах шла война, но о политике на яхте почти не говорили. Правда, однажды Вильгельма прорвало; он раздраженно заявил одному из собеседников (по всей видимости, это был Мюллер). «Ну, хватит с меня этой болтовни! Я здесь командую, и все тут! А то хотят, чтобы я все со всеми согласовывал или просто подписывал то, что ваша флотская братия считает нужным. Катитесь к дьяволу! Я — Верховный главнокомандующий, я не принимаю решений, я приказываю!» Вильгельм испытал чувство мстительной радости по поводу неприятностей, с которыми пришлось столкнуться его «коллеге» — болгарскому царю Фердинанду. По слухам, тот заявил, что «балканская война станет роковой для вашего кайзера-пацифиста». Вильгельм получил донесение, что царь Николай выражает крайнее недовольство миссией Лимана фон Сандерса в Турции и считает, что она омрачила «добрые отношения» между Германией и Россией. Кайзер отреагировал парой не вполне дипломатических выражений по адресу «кузена Никки».
