неприспособленным к жизненным трудностям. Однако это отделение болезненно и травматично. Одно из средств его психологического оправдания и легитимации – мужское презрение к женственности, поэтизация исключительной мужской дружбы (и одновременно – ненависть к гомосексуальности). Тема ненависти к матери и страха перед женщинами часто встречается в мифологии и искусстве.
Важнейшим социальным институтом, способствующим формированию и поддержанию специфических маскулинных ценностей, самосознания и стиля жизни, остается иерархическое мужское сообщество. Мальчика делают мужчиной не женщины, а другие мужчины, будь то собственный отец, с которым он идентифицируется, или взрослые мужчины, совершающие над ним обряд инициации, или сообщество однополых сверстников.
В древних обществах закрытые мужские сообщества (мужские дома, возрастные группы и т. п.) и связанные с ними обряды инициации были институционализированы и имели священное, сакральное значение. Обобщение этнографических данных по 186 доиндустриальным обществам показало, что в жизни мальчиков группы сверстников играют значительно более важную роль, чем в жизни девочек (Schlegel, Barry, 1991). Мальчики раньше отделяются как от родительской семьи, так и от общества взрослых мужчин, и имеют больше внесемейных обязанностей. Мальчишеские группы отличаются высокой внутригрупповой и межгрупповой соревновательностью, имеют выраженную иерархическую структуру и дисциплину. Кроме того, девичьи группы обычно функционируют на основе принятых в данном обществе норм и правил, тогда как юношеские часто конфликтуют с ними, у мальчиков значительно больше антинормативного поведения, и взрослые считают это нормальным.
Раннебуржуазное европейское общество пыталось ослабить эти мужские узы, передав социализацию детей в руки родительской семьи или профессиональных воспитателей. Однако неформальные однополые группы неизменно воссоздаются самими мальчиками как в школе (даже при совместном обучении), так и вне ее, а дети, замеченные в нарушении этих символических границ, подвергаются стигматизации и дискриминации. Несмотря ни на какие педагогические усилия, специфические нормы мужского общения, языка и ценностей сохраняются и передаются из поколения в поколение. Верность своей группе – важнейшая нравственная ценность мальчиков и юношей. Хотя совместное обучение, преобладающее в большинстве западных стран, имеет много бесспорных плюсов с точки зрения воспитания гендерного равенства и смягчения мальчишеской агрессивности, у некоторых педагогов оно вызывает сомнения. Именно в однополых группах сверстников мужчины вырабатывают тот специфический кодекс чести, на который они оглядываются (иногда корректируя его) в последующей жизни.
Гомосоциальность, ориентация на общение преимущественно или исключительно с представителями собственного пола, отличающая мужчин от женщин, существует и за пределами подросткового возраста.
Теме мужской солидарности посвящено огромное количество антропологических, исторических и психологических работ. Одни ученые, например автор знаменитого бестселлера «Мужчины в группах», считают мужскую гомосексуальность частным проявлением общего феномена мужской солидарности (Tiger, 1969). Другие, напротив, видят в мужском товариществе и дружбе проявления неосознанного латентного гомоэротизма. Как бы то ни было, даже после исчезновения древних мужских союзов эмоциональные привязанности и внесемейное общение мужчин были связаны с представителями их пола. В 1710 г. в Лондоне на 800 000 населения было около 2000 исключительно мужских кофеен; позже их сменили разнообразные закрытые для женщин мужские клубы. Сегрегация в общении консолидировала маскулинность (поэтому мужчины всячески ее охраняли), но одновременно затрудняла взаимопонимание мужчин и женщин.
В современном обществе число исключительно мужских сообществ и учреждений резко уменьшилось. Даже армия перестала быть чисто мужским институтом. Однако потребность в закрытом от женщин общении с себе подобными у мужчин по-прежнему велика, а исключительное мужское товарищество и мужская дружба остаются предметами культа и возрастной ностальгии.
Подчас трудно понять, являются ли преимущественно мужские формы развлечений и массовой культуры, такие как футбол или рок-музыка, проявлением специфики мужских групповых интересов или же их главный смысл заключается именно в мужской консолидации. Соревновательный спорт и рок-музыка непосредственно служат утверждению фаллического начала, мужской силы и солидарности, а приобщение к ним психологически эквивалентно ритуалу мужской инициации.
Чем заметнее присутствие и влияние женщин в публичной жизни, тем сильнее мужчины ценят такие занятия и развлечения, где они могут остаться сами с собой, почувствовать себя свободными от женщин, нарушить стесняющие их правила этикета, расслабиться, дать простор агрессивным чувствам и эмоциям. Это сопряжено с известными социальными издержками (хулиганство, пьянство, акты вандализма), но выполняет важные компенсаторные функции и потому крайне устойчиво.
Сохраняются, несмотря на ломку гендерного разделения труда и ослабление канонов маскулинности, и определенные когнитивные гендерные различия – особенно касающиеся интересов и содержания деятельности. Даже когда мужчины и женщины делают практически одну и ту же работу, они часто делают ее не совсем одинаково и руководствуются разными мотивами. Хотя теории о различиях мужского и женского стиля мышления остаются спорными и не имеют эмпирического подтверждения, а индивидуальные особенности весомее особенностей полов, существование таких различий мало у кого вызывает сомнения.
Например, современные отцы значительно чаще традиционных ухаживают за детьми и играют с ними. То есть они выглядят более женственными. Но при тщательном анализе выясняется, что женские игры с ребенком обычно являются продолжением ухода за ним (матери стараются его успокоить, убаюкать и т. п.), тогда как мужчины делают противоположное – подбрасывают ребенка, пробуждают его активность.
Современные мужчины почти не уступают женщинам в заботе о собственном теле, охотно выставляют его напоказ, тратят огромные деньги на косметику, что раньше считалось недопустимым. Выставленное на всеобщее обозрение обнаженное мужское тело демонстрирует уже не только силу и самообладание, но и эмоциональные возможности, становится источником чувственного наслаждения и сексуального соблазна. Тем не менее мужской канон красоты отличается от женского, «унисекс» нравится сравнительно немногим.
Представление о глобальной феминизации мужчин – такое же упрощение, как идея о всеобщей маскулинизации женщин. Речь идет о снятии нормативных запретов и ограничений, что позволяет проявлять индивидуальные свойства, не обязательно связанные с полом. Половые различия при этом становятся более индивидуализированными и тонкими.
Сохраняет актуальность и такая особенность «мужского характера», как агрессивность и склонность к насилию. Эта проблема вызывает особенно жаркие споры среди ученых и публицистов. Одни авторы утверждают, что мужчины самой природой предназначены быть насильниками и агрессорами, потому что агрессивное поведение детерминирует и стимулирует тестостерон, а попытки его модификации эквивалентны психологической кастрации мужчин. Другие, напротив, считают мужскую агрессивность следствием неправильного воспитания мальчиков и требуют его изменения. По мнению популярной американской писательницы Мириам Мидзян, автора книги «Мальчики останутся мальчиками. Как разорвать связь между маскулинностью и насилием» (Miedzian, 1991), спасти человечество от мужской агрессивности можно путем радикального изменения воспитания мальчиков. Мальчиков нужно с раннего детства готовить к отцовству, учить мирно разрешать конфликты, следует также поощрять участие отцов в воспитании детей. Над поведением взрослых мужчин также нужен контроль. Следует запретить все виды агрессивных спортивных игр, включая футбол и бокс, дети должны смотреть по телевизору только специальные программы, без агрессии и секса, подросткам не следует продавать диски хеви-металл и т. д. Очевидно, что подобное желание вывести новую породу смирных «домашних» мужчин достаточно утопично. Мужская агрессивность действительно имеет природные предпосылки, но она не является чисто биологическим феноменом и не всегда антисоциальна. Понятия «агрессия» и «насилие» не совпадают, и оба явления могут быть как антисоциальными, так и вполне нормативными. Под агрессивностью многие психологи понимают высокую соревновательность, энергию, предприимчивость, готовность и умение отстаивать свои интересы, стремление к власти и т. п. Вероятность сочетания агрессивности и насилия зависит, с одной стороны, от принятых в обществе методов разрешения конфликтов и наличия так называемой «культуры насилия», а с другой – от индивидуальных особенностей личности. У животных и в примитивных человеческих сообществах эти два момента часто переплетаются. В исследованиях приводятся страшные, но убедительные данные о жестокости и агрессивности самцов, причем именно эти качества обеспечивают конкретному самцу высокий ранг и господствующее положение в стаде (Wrangham, Peterson, 1996). Однако формы и характер внутригруппового насилия (против кого оно направлено и в чем проявляется) зависят oт особенностей образа жизни вида. У некоторых видов самки прибегают к насилию
