событиям, которые имеют сходный смысл, происходят одновременно, но не связаны причинно- следственной связью (Юнг, 2001).
По данным ряда исследователей, семейный миф формируется на почве какого-то неразрешенного кризиса: развода, смерти, семейной тайны (Ferreira, 1963; Palazzoli et al., 1978; Дольто, 1997; Шутценбергер, 2001). По мнению А.Я. Варги (2001), семейный миф – это форма описания семейной идентичности, объединяющая всех членов семьи: идея, образ, история, идеология.
В основе мифов лежат неосознаваемые эмоции, определенным образом соединяющие членов семьи: вина, эмоциональное отвержение, страх перед ответственностью определенной семейной роли. Таким образом, семейный миф (семейное бессознательное) можно определить как социально- психологический феномен (целостное, интегрированное образование), базирующийся на механизмах психологических защит, которые используются для поддержания единства в семье в течение многих поколений. Семейный миф имеет следующие признаки: 1) выступает в качестве механизма групповой психологической защиты единого образа и системы семьи, рода, клана; 2) обычно функционирует в рамках правил семейной системы, главным образом – на бессознательном уровне; 3) обычно возникает на почве неразрешенного конфликта, тайны, несправедливого отношения к семье; 3) передается внутри рода от поколения к поколению.
Семейные мифы по-разному воздействуют на жизнь отдельных членов семьи – в зависимости от того, какое место они занимают в семейной иерархии, но человек тут всегда попадает в ловушку неосознанных семейных сценариев, реализация которых обеспечивает процесс самовоспроизводства семей. Представители трансгенерационной и межгенерационной семейной терапии (Bowen, 1978; Whitaker, Keith, 1981) интерпретируют возникновение деструктивных семейных представлений как эволюцию текущих паттернов взаимодействия в ряду поколений и выделяют два типа их передачи. Это: 1) различные виды межгенерационной передачи (семейные привычки, стиль жизни, ритуалы); 2) трансгенерационная передача (тайна, о которой не говорят). Таким образом, то, что происходит в одном поколении, часто повторяется в следующем, так что одни и те же темы проигрываются из поколения в поколение, хотя актуальное поведение может иметь различные формы. М. Боуэн называл это «многопоколенными переходами семейных паттернов», в результате обобщения наблюдений он создал концепцию трансмиссии. А.А. Шутценбергер объясняла данную особенность семей действием механизма трансгенерационной передачи информации. Таким образом, паттерны взаимоотношений предыдущих поколений могут поставлять образцы (модели, схемы, программы) для функционирования следующих поколений (Николс, Шварц, 2004).
Изучение семейной истории часто позволяет понять этиологию симптоматического поведения клиента, сохраняющего какие-то паттерны взаимоотношений или защищающего наследство предыдущих поколений. Исследование таких паттернов позволяет ему увидеть используемые способы адаптации и отказаться от нежеланных моделей в настоящем путем сознательной работы над альтернативными способами. Помогая клиенту изучить влияние семейной истории и мифов на его жизнь, психолог обеспечивает перспективу, из которой можно принять осознанное решение, стоит ли следовать убеждениям, которые раньше были сами собой разумеющимися.
Для анализа семейной истории, паттернов взаимоотношений, переходящих из одного поколения в другое, и событий, предшествующих личному или семейному кризису, используются методики генограмма и геносоциограмма. В терапевтическую практику генограмму впервые ввел Мюррэй Боуэн в 1978 г. Это разновидность семейной родословной, отражающая историю расширенной семьи как минимум на протяжении трех поколений и включающая информацию о рождениях, браках, разводах, смертях и других важных семейных событиях (Эйдемиллер и др., 2003). Геносоциограмма, разработанная А.А. Шутценбергер, отличается от предыдущей методики использованием концепции социометрии Я. Морено. Помимо генеалогической картины, дополненной перечнем важных жизненных событий в семье, геносоциограмма отражает также социометрические связи, эмоциональные отношения, взаимные симпатии и антипатии членов группы (Шутценбергер, 2001).
Главной особенностью генограммы и геносоциограммы, в отличие от других традиционных подходов к сбору данных по семейной истории, является их структурированность и графическое представление информации в виде карты данных семьи. Обе методики позволяют исследовать взаимосвязь клинических проблем с семейным контекстом и историей развития семьи. Они позволяют обнаружить и проанализировать семейный сценарий клиента, понять особенности совершаемых им выборов, рассмотреть динамику создания семейных мифов, выявить неосознанные тенденции у членов семьи разных поколений (болезни, смерти, выбор партнеров, профессии и т.д.), а также отношение к беременности и материнству.
Сбор информации о семейной истории обычно проходит в контексте интервью с клиентом, когда психолог уделяет внимание проблеме, с которой тот обратился. Проводя интервью, необходимо двигаться от представленной проблемы к более широкому семейному и социальному контексту, от настоящей семейной ситуации к хронологии семейных событий, от легких вопросов к трудным, провоцирующим тревогу, от очевидных фактов к суждениям об особенностях взаимоотношений и далее, к гипотезам об особенностях функционирования клиента (Черников, 1998).
Работа с семейной историей позволяет прикоснуться к глубинам семейного опыта (рождения, смерти, болезни, взаимоотношения) относительно безопасным для клиента способом и разблокировать важные темы. Психолог просто интересуется жизнью семьи, он никого ни в чем не обвиняет. Напротив, такая информация позволяет психологу показать, что семейная проблема естественно следует из истории.
В одном исследовании (Рудина, 2003) с помощью генограммы были выявлены некоторые типичные паттерны меж– и трансгенерационной передачи, характерные для женщин с осложненной беременностью «неясной этиологии». Речь идет о «практически здоровых» (по медицинским показателям) женщинах, у которых проблемы с вынашиванием беременности начинаются не в связи с конкретным заболеванием, неблагоприятной экологией, наличием стрессогенных факторов или социального неблагополучия, а в связи с их индивидуально-психологическими особенностями адаптации к беременности.
Во-первых, это паттерн незавершаемого действия (прерывания). Такой паттерн чаще всего повторяется в истории семьи при невынашивании. Это типичная модель «прерывания» – человек начинает любое дело и не доводит его до конца, – которая отчетливо прослеживалась в генограмме для нескольких поколений семьи. Действия все время начинаются и не завершаются; подобное происходит и с беременностью. Это незавершенный «гештальт» – неоконченный цикл действий, по поводу которого у человека постоянно присутствует тревога и неудовлетворенность.
Во-вторых, это паттерн непрощенной несправедливости, также встречающийся в семейной истории женщин с осложненной беременностью. Неважно, реальная это несправедливость или кажущаяся, – главное, что человек воспринимает ее таким образом и обижается. Состояние обиды влечет за собой соматические последствия. При этом событие, определенный тип ситуаций, взаимодействие с людьми порождают ощущение «со мной поступили несправедливо».
Другие паттерны, встречающиеся в семейной истории женщин при осложненной беременности «неясной этиологии», – это паттерн дистанциирования, негативной случайности, долга лояльности, повторного функционирования, отложенного решения, долженствования («я должна» или «мне должны») (Рудина, 2003).
Техника «Генограмма семьи»
Генограмма представляет собой форму семейной родословной, на которой записывается информация о членах семьи по крайней мере в трех поколениях (Малкина-Пых, 2005в). Генограммы представляют семейную информацию графически, что позволяет быстро распознать сложные семейные паттерны, и позволяют исследовать, как клинические проблемы связаны с семейным контекстом и историей семьи. Генограмма дает краткое резюме, позволяющее психологу, не знакомому с данным случаем, быстро получить большое количество информации о семье и получить представление о ее потенциальных проблемах.
Генограмма, в отличие от других типов записей, позволяет постоянно вносить изменения и корректировку при каждой встрече с семьей. Она дает возможность держать в голове большое количество членов семьи, их взаимоотношения и ключевые события семейной истории. Генограмма не является тестом и не содержит клинических шкал. Скорее она представляет собой субъективный инструмент генерирования клинических гипотез для анализа семейной истории.
Люди организуют свое поведение внутри семейных систем в соответствии с поколением, возрастом, полом, структурными и коммуникативными параметрами системы. Структура родительской семьи оказывает влияние на паттерны взаимоотношений и тип семьи, которую создает следующее поколение. Паттерны взаимоотношений предыдущих поколений могут дать модели для семейного функционирования в следующих поколениях.
Тут можно объединить одновременно текущий и исторический контекст семьи. «Течение тревоги» в семейной системе происходит как по вертикали, так и по горизонтали. «Вертикальный» поток составляют паттерны функционирования и взаимоотношений, которые переходят вниз по поколениям, главным образом через процесс
