предпочитала раз и навсегда закрыть эту тему. И ей было жалко мать – та, конечно, боялась за дочь, находящуюся под следствием.
– Слава богу! Еще бы они тебя не оправдали! А я думаю, раз квартиру не ограбили, может, это была его женщина?
– Да и я так думаю.
– А может, та, которая звонила?!
– Вполне вероятно. Жалко, ты с ней подольше не поболтала. Я, между прочим, уже сдала следователю видеокассету с записью ее физиономии, – сообщила Анжелика. – Надеюсь, ее очень быстро найдут. Но хотелось бы знать имя.
– А как же ты про нее узнала? Игорь же не мог рассказать…
– Конечно, нет. Узнала от посторонних людей. И вообще, мой муж был та-а-кой! – Анжелика округлила глаза. – А ты все говорила, что я его недостойна! Да я просто ангел по сравнению с ним, никогда не изменяла.
Мать не стала возражать. Верность была тем качеством, которое, как она считала, передалось ее дочери по наследству от нее. Отца в смысле наследственности она решительно сбрасывала со счетов: не желала, чтобы Анжелика чем-то на него походила.
– А вообще-то… – медленно проговорила Анжелика. – Вообще-то, наверное, та, с кем ты говорила, ни при чем.
– Это почему?
– С какой стати ей спрашивать Игоря, если она его убила?
– А может, для отвода глаз! – предположила мать. – Может, она хотела проверить, добила Игоря или нет?!
– Ну, прекрати. Для отвода глаз ей бы надо сидеть у себя в норе и не высовываться. Ее никто не знает, зачем ей вообще сюда лезть? Вот если бы это была одна из его знакомых по работе! Тогда ей обязательно надо было прийти на поминки, чтобы снять с себя подозрения.
Зазвонил телефон. Анжелика сбегала в большую комнату, взяла трубку, сказала «алло!», но там сразу послышались гудки. Она вернулась к матери и решительно заявила:
– А вообще, мам, я собиралась уходить. Так что извини…
– Я подожду, когда ты вернешься, – предложила мать. – Хочешь, обед сготовлю?
– Нет, я приду поздно.
– Тебе же одиноко…
– Нет, – отрезала Анжелика.
Мать не стала настаивать. Когда Анжелика говорила «нет» таким тоном, спорить было бесполезно. Она разобрала сумку, сунула продукты в холодильник и ушла, разом постаревшая, выпустившая боевой пыл, грустная. Анжелика отдернула занавеску и посмотрела, как мать пересекает двор. Сердце сжалось, сверху та выглядела маленькой, трогательной, жалкой. «Мне не одиноко, это ей самой одиноко, она тянется ко мне… – поняла Анжелика. – Я свинья. Но окликнуть ее, позвать назад? Поздно. С этим я опоздала на много лет. Нам будет плохо вместе. Мы друг друга не поймем. Не знаю, что делать. Не знаю».
На сердце у нее было тяжело. Не развеселило даже зрелище девочек, играющих под окнами в классики. Теперь там веселилась целая стайка в шортиках и расклешенных юбочках. Свою знакомую девочку, которая рисовала кривые классики и училась играть в полном одиночестве, Анжелика тоже узнала. Та сидела на бордюре, скрестив ноги в голубых джинсах, и смотрела на скачущих подруг. Она не играла. Ее никто не брал в пару. Такая неуклюжая напарница могла испортить все дело. Девчонки скакали, изощряясь на все лады – по диагонали, задом-наперед, с закрытыми глазами, на левой ноге, хлопали себя ладонями по груди после каждого прыжка и удара по бите, даже ползали на корточках, при каждом ударе подпрыгивая, наподобие жаб. Анжелика смотрела на них с завистью, девочка на обочине тоже. «Вот, – подумала Анжелика, – она так сидит, совсем одна, а потом ей станет до того одиноко, что она выскочит замуж за первого попавшегося мужчину, который сломает ей жизнь…» Теперь, когда она думала о муже, угрызения совести ее не мучили. Возможно, последней каплей было вчерашнее известие о том, что величественная Ада Дмитриевна, вдова художника, была любовницей Игоря. Это было нелепо, смешно и удивительно. Так удивительно, что мало верилось. Но Анжелика поверила сразу и потеряла остатки уважения и к соседке, и к покойному мужу, да и ко всему миру в целом.
Снова зазвонил телефон. В трубке раздавался убитый голос Саши:
– Надеюсь, у тебя дела лучше, чем у меня.
– В чем дело?
– Ленку забрали.
В глазах у нее потемнело. Она некоторое время ловила воздух распахнутым ртом, потом наконец собралась с силами и выдавила:
– Господи, за что?
– Как это «за что»? – Голос у него звучал недоверчиво. – Ты меня вообще слушаешь? Я же тебе говорю, ее увезли в больницу.
– Первый раз слышу! Я думала – в милицию!
– За что?! – в свою очередь воскликнул он.
– Вот и я удивилась… А что с ней такое? Нервный срыв, что ли?
– Да, но это не главное. Срыв я бы еще пережил. Она наглоталась таблеток.
– Ленка?! – изумилась она. – Сознательно наглоталась?
– А ты думаешь – случайно?! По рассеянности выпила две упаковки снотворного?! Прихожу домой вчера вечером от тебя, гляжу – она лежит в постели, глаза закрыты, дышит тихо. Я успокоился – хоть уснула. Знаешь, я за нее боялся в последнее время. Ей вся эта история тяжело далась!
– Почему-то тяжелее, чем мне и тебе, – проворчала Анжелика. – А ведь она ему никто! Когда она начинала закатывать нам сцены или падать в свои обмороки, мне казалось, что она это делает специально, чтобы доказать, какая я бессердечная.
– Но она это делала не специально… – уныло возразил он. – Лена не такой человек. Я всегда считал ее более выносливой… Во всяком случае, ломать комедию она бы не стала. Ей действительно было плохо, а мы не понимали… К утру до меня дошло, что спит она как-то чересчур спокойно, не вздыхает, не ворочается. А в последнее время у нее был такой нервный сон! Смотрю на стол – там пустой стакан, бутылка воды рядом и бумажки. Я сперва внимания не обратил, а тут стал рассматривать. И обнаружил, что все это от снотворного. Стал ее толкать – не просыпается. Но сердце еще прослушивалось, только так тихо, жутко… Я вызвал «скорую», ее увезли…
– И как она?
– Сделали промывание, но она без сознания. Я только что из больницы… Не могу понять, что случилось.
– Она тебе все объяснит, когда выйдет.
– Сомневаюсь, что она захочет что-то объяснять… Знаешь, я был свиньей.
– Представь, я только что думала то же самое о себе! – вздохнула Анжелика.
– И потом, меня беспокоит то, что это привлечет внимание милиции. Как ты думаешь, ведь привлечет? Все же покушение на самоубийство…
– В свете того, что убили Игоря, может, и привлечет… Слишком много смертей на одну семью, пусть и недружную…
– Типун тебе на язык, она не умерла! – испугался Саша. – Жаль, что не написала записки… Не знаю, что в милиции говорить… Хочется куда-нибудь пойти… Ты не хочешь развеяться? Я все равно ей не помогу, а сам могу свихнуться в этой квартире, рядом с этой постелью!
– Выбрось постель и купи новую, – посоветовала она. – Деньги теперь у тебя есть. И вообще, что это вы, мужики, такие нытики?!
– Кто – все?
– Ты и Юра.
– А он не заходил?
– Я ему не открою, если зайдет. Он от меня бегал, когда надо было показания давать, теперь я от него побегаю.
