вранья много. Например, я уже рассказывал про Вятчинские магнитные склонения. Расхождения главных направлений сетки ходов с направлениями на новоисследованных участках периметра и с направлениями главных разломов совершенно маскировали структуры, по которым возможны крупные продолжения, и, наоборот, «наводили» людей на бесперспективные участки.
Другой пример. У тупика шириной метров пять с плоским срезом есть два отросточка в бока по той же линии, что срез, длиной по метру каждый. Сам тупик помечен глыбовым завалом. Обычно это означает, что ход обрезан секущим разломом, по которому произошла подвижка. Это ситуация безнадежная. Такие завалы не разбираются. Смотрим дальше линию предполагаемого разлома. Спокойно пересекает она параллельную галерею метрах в пятидесяти, и никакого вывала там нет. Что-то не то. А кто снимал этот тупик? Вятчинские ребята. Линеаментами они специально не занимаются. Такие мелкие тупики не замеряют, а рисуют на глаз. Значит, прямая получилась случайно и никакого разлома нет. Боковички — просто щели вдоль завала. А если они есть, то они направлены не строго в бока, а чуть вперед. Иначе завал себя не ведет. А если так, завал маленький и локальный, и вполне вероятно, что разбираемый. Собственно, я описал часть предраскопочных рассуждений на вскрытии района Зеленых Змиев в Промежуточной, одном из самых красивых в системе.
Таким образом, предположив, что на некотором участке есть вранье, вполне можно, проведя мысленную коррекцию, представить себе этот участок в истинном свете. Убедившись, что явно бесперспективный участок превратился в явно перспективный, можно смело планировать туда выход. Главное в планировании поискового выхода — поверить карте в целом и не поверить в частностях. Если верить во всех деталях, то можно просто ничего не делать. Думаю, что основная часть моих собственных удач в поиске новых продолжений заключается в том, что я никогда не картирую тупики сам: как только продолжение пошло, я подставляю вместо своей другую двойку. Если я не картировал тупик сам, то имею возможность сомневаться в его карте. Как-то гораздо труднее не доверять самому себе, и именно этого я и избегаю изо всех сил. Вероятно, вследствие такого подхода я являюсь единственным продуктивным спелеологом, не побывавшим ни на дне, ни в дальнем конце ни одной из своих пещер.
Весьма любопытный парадокс с картами больших лабиринтовых пещер, особенно уровня сложности, сопоставимого с Кап-Кутаном, состоит в том, что по картам практически нельзя ориентироваться. На первый взгляд, возможность ходить не вслепую, а по карте, является главной причиной из составления. Это, безусловно, так и есть. В то же время пока не придумано такой технологии изображения карты, чтобы по ней можно было идти без прилагаемого текстового описания маршрута.
В больших залах, в которых легче всего заблудиться, главными ориентирами являются не стенки зала, а большие глыбы. Причем не сами по себе, а их характерные сочетания, видимые с конкретных точек зала. Никаких идей для изображения чего-либо такого на карте нет. Существуют и залы, лишенные явных ориентиров. Дополнительной проблемой является и то, что глазомер под землей работает плохо из-за скудости освещения, а постоянные вихляния между глыбами осложняют движение по заданному направлению. Выходы же из большого зала могут быть довольно маленькими, причем среди них могут быть десятки и сотни ложных ниш и щелей. Потому что любой большой зал обвален по определению, и его пол поднят глыбами почти на высоту потолка (а зачастую выше) подходящих к нему ходов. Щели между приваленными к стенке глыбами выглядят в точности так же, как проходы. Метр-два мимо в стометровом зале — и ты не у той щели. Обычный расклад, если пытаешься ориентироваться только по компасу и карте. Выручить может только хоть какое-то, пусть общее, представление о зале, а также понимание пещеры.
Самый примечательный в этом смысле зал — Круглый в Промежуточной. Называется он так не за свою форму (он почти квадратный), а за то, что по нему всегда приходится устраивать круг почета. Вход и выход главной галереи находятся по стене совсем рядом и довольно малы, а глыбы навалены так, что нужно идти не вдоль стены, а через центр зала. Иначе придется заниматься акробатикой. Хороших ориентиров в зале нет. Мне не известен ни один спелеолог, даже среди экспертов по пещере, кто хоть раз за экспедицию не начал бы крутить кругали почета по Круглому. И сам я тоже не исключение, хотя проходил там сотни раз. Один раз даже побил рекорд. Вокруг зала, примерно на треть его периметра, идет своеобразная обводная галерея — зал Низкий. В нем ориентироваться еще хуже, а главное — нет ни одного места, где можно хотя бы привстать. Так вот один раз мы с Дмитрием Белаковским, возвращаясь с выхода, заложили круг почета не по самому Круглому, а вокруг него по Низкому, так и не найдя из него нужного выхода. Мало того. Поняв, что блуданули и сориентировавшись, мы поняли, что вперед уже ближе, чем назад, и браво поползли дальше. За пяток метров до выпадения Низкого в Круглый (как выяснилось потом) нас пронесло в не отмеченный на карте ход, и мы просвистели лишних метров двести по нему. В конце хода была дыра вниз. Разумеется, точно над центром Круглого. А веревки-то с собой и не было. Пришлось возвращаться. Впрочем, от круга по самому Круглому эти приключения нас все равно не избавили.
Ориентирование в сырах ничуть не проще. Даже по очень хорошей карте выбрать тот лаз из десяти, который нужен, затруднительно. Кроме того, по понятным соображениям, единственная информация об узких ходах в сыре, которая может уместиться на карте — их ширина. А это — наименее информативная характеристика, если иметь в виду ориентирование. Высота гораздо важнее. Одно время мы даже раскрашивали карты согласно высотам ходов. Но свойства пола — еще важнее. Если идет очень широкий ход, даже относительно высокий (сантиметров 40–60), но пол в нем завален острыми камнями размером сантиметров по 20, то все представления и о длине, и о ширине, да и о высоте, исчезают начисто. Остается только ощущение предельной гадостности этого места. Вместе с тем кишка шириной метр и высотой сантиметров 25, если пол в ней покрыт мягкой глиной, а потолок плоский, оставляет впечатление совершеннейшего комфорта. На карте этого передать нельзя никак, но очень хотелось бы. Именно особо гадкие места являются лучшими ориентирами. Красить карты согласно коэффициенту общей мерзости тоже пробовали и тоже без толку. Равномерно гнусные участки ориентирами не являются, а локально гнусных в сырах слишком много, и каждый гнусен по-своему. Сбивает ориентирование и просто физическая сложность. В лесу или в горах идти, глядя на компас и карту, можно. В пещере каждый раз нужно оные предметы достать и привести в боевую готовность. Причем в узостях это просто не всегда возможно. А сил и пота идет много, равно как и заботы о коленях. В результате обращения к карте и компасу минимизируются. Втянувшись в ритм движения по шкурнику так, чтобы колени не слишком сильно бились, прерывать его просто не хочется, пока есть хоть какая-то надежда сориентироваться где-нибудь подальше — там, где ритм собьется сам собой.
Кстати, эта инерция и сама по себе вызывает любопытные эффекты. В Кап-Кутане Главном на нижних этажах есть сифон, за которым до сих пор не все исследовано. К нему ведет галерея Кузькина Мать — узкий, низкий, но комфортный лаз длиной около 400 метров. Встаешь на четыре кости, сепулька сзади на длинной лямке, и пошел. Медленно, конечно, но в меру приятно. Группа, возвращаясь после выхода к сифону, так втягивается в этот метод передвижения, что на обратном пути не замечает момента входа в зал МГРИ — громадный зал с глиняным полом. Обнаруживается это только метров через 50-100. Разок случайно пришлось пронаблюдать со стороны такую группу. Достойное зрелище: в зале высотой 30 метров и диаметром с футбольное поле, след в след на четвереньках, волоча за собой сепульки и громко отдуваясь, двигается цепочка людей.
Но больше всего ориентирование затрудняют попытки всяких матрасных туристов устроить свои системы ориентиров. Начитавшись детских книжек, они растягивают за собой нитки, магнитофонные ленты, раскладывают бумажки со стрелочками типа съемочных пикетов. И никогда их не убирают. Я даже не имею в виду накопченные на стенах для этой цели стрелочки и надписи, за которые просто нужно бить по морде. Так вот этих съемных ориентиров набирается в системе до десятка сепулек в год, так что каждой уважающей себя группе хоть изредка приходится устраивать субботники по их сбору и высепуливанию. Представьте себе, что вы заблудились в лабиринте, через каждый перекресток которого проходит не менее пяти ниток и магнитофонных лент (в разных направлениях), а также равномерно засыпанном бумажками со стрелочками (тоже в самых разнообразных направлениях). При этом все нитки и ленты через каждые метров пятьдесят порваны и найти продолжение нужной отнюдь не просто. А идут они в разные стороны, потому что это все-таки лабиринт, и разные группы приходят на один и тот же перекресток с разных сторон. Братцы! Уважайте друг друга и не сорите в пещере своими ориентирами!
Я совершенно не понимаю, почему в Кап-Кутане практически не бывает заблудившихся. В Никитской катакомбе, на которую я уже ссылался, в дни ее популярности, причем существенно меньшей, чем у Кап-
