На маленьком экранчике виднелось радарное изображение окружающего. Четко, хотя и в ложных цветах, были видны ветви деревьев и кустарников. Из–за убийственного урагана все это должно было находиться в диком движении, но вместо этого листва едва шевелилась. Шторм не достигал поверхности.
— Такое впечатление, что ураган создан специально для нас, — сказал Барлетта.
— Само собой разумеется, — ответил Вишер. Второй пилот удивленно уставился на него.
— Ты имеешь в виду…
— Что же еще? Шторм — это такой же маневр, как электрическое поле, гроза и бросание камней. Кто–то очень интересуется нами или содержимым наших мозгов.
Для дальнейших разговоров возможности больше не было. Шторм с чудовищной силой подхватил машину и погнал ее к скальной стене, поднимающейся отвесно вверх. Вишер попытался набрать высоту, но мощности двигателя не хватило, чтобы преодолеть мощный шквал. И он вынужден был признать, что невидимый враг изменил тактику. Раз прежние его трюки не удались и он не смог захватить двух людей, ему ничего другого не оставалось, как только их убить. Из ненависти? Из мести? Потому что они обнаружили среди гор его тайну? Кто может знать!
Скальная стена приближалась.
— Мы должны остановить его, — сказал Вишер.
— Кого? — спросил Барлетта, но ответа не получил.
— Прыгаем, — приказал Вишер.
Они закрыли шлемы и проверили парашюты, пристегнутые к спинам их скафандров.
— Готов?
— Готов.
Вишер одним движением откинул колпак кокпита, в результате этого автоматически включился радиосигнал, передающий СОС и указывающий точное местоположение машины во время его передачи.
— Я включаю! — крикнул Вишер, перекрывая вой ветра.
Резкий, звонкий треск на долю секунды перекрыл яростный рев бури. Жесткий кулак гиганта вдавил Вишера и Барлетту глубоко в мягкую обивку двойного сидения. На мгновение они ощутили под ложечкой отвратительное чувство, как во время свободного падения, потом — могучий рывок и… раскрылся большой парашют.
Впереди, в темноте, возник желто–оранжевый огненный шар, но рев бури поглотил грохот взрыва.
— Конец нашему старому доброму коню, — с сожалением произнес Барлетта.
Чем ниже они опускались, тем больше терял интенсивность шторм, и было неясно, происходило ли это потому, что они вышли из зоны шторма, или потому, что невидимки прекратили бурю, так как их жертвы ускользнули во второй раз. Вишеру вспомнилось радарное изображение, которое он видел незадолго до катапультирования. Если он не просчитался, они опустятся где–то в нижней трети горного склона — еще в джунглях, но не далее тысячи метров по вертикали от границы леса.
— Мы будем карабкаться вверх, пока деревья не останутся позади, — сказал он Барлетте. — Может быть, мы даже доберемся до того места, где находятся обломки глайдера. Мы пометим это место маркировочной краской, и Байер, я думаю, подберет нас в ближайшее время.
Он скорее почувствовал, чем увидел изучающий взгляд Барлетты.
— Великий Неизвестный, устроивший этот театр, оставит ли он нас в покое?
— Я на это не рассчитываю, — ответил робко Вишер. — Для него важны мы или, вернее, что скрывается в наших телах. Нам нужно быть очень предусмотрительными, чтобы уцелеть.
— Тонкое замечание, — пробурчал Барлетта.
Двойное кресло с треском проламывалось через кроны деревьев и сучки, ветви стучали по шлему и защитным щиткам, но переплетение этих ветвей затормозило падение. Парашют застрял в ветвях, сиденье повисло в двух метрах над почвой и вяло покачивалось взад и вперед. Они отстегнули ремни и спрыгнули. Мшистая почва была такой мягкой, что они погрузились в нее почти по колени.
— Мы должны терять как можно меньше времени, — сказал Вишер, — так что вперед!
Им не надо было ломать голову, чтобы выбрать направление: вверх и к горам — значило найти разгадку. Лес был почти непроходим, но они пробирались через него. Стянув двойное сидение, они сняли с него кое–какие приборы и инструменты, имевшиеся там на случай необходимости. Барлетта показал себя мастером в обращении с топчете, чем–то средним между топором и мачете.
Было уже около пятнадцати часов бортового времени — и, может быть, полночь по местному эольскому времени, когда джунгли поредели.
— Мы пробились! — задыхаясь, произнес Барлетта.
Неизвестный противник пока оставил их в покое. Вишер предположил, что одна из спасательных машин подберет их, но он, вероятно, понадеялся на это еще до того, как самолет с двумя потерпевшими крушение разбился. Вишер посмотрел на светящиеся цифры подачи кислорода. Запаса его хватит еще на шесть часов, у Барлетты он был таким же.
Деревья, наконец, полностью исчезли, их заменил низкий кустарник, поднимающийся дальше, в гору. Внешний термометр показывал 4°С, но это им не мешало. Скафандры были снабжены обогревом.
Вишер наконец остановился.
— Мы останемся здесь, — решил он, — а завтра утром сможем найти обломки машины.
Барлетта упал, где стоял. Вишер тоже смертельно устал, но ему надо было сделать еще кое–что, что, казалось, было жизненно важным. Он взял в рот один конец всасывающей трубки, сунул другой ее конец во внутренний карман, где находились таблетки масквитила, и всосал одну из них на язык.
Пока таблетка медленно растворялась во рту, усталость постепенно проходила. В свете звезд он довольно хорошо видел окрестности — во всяком случае, так четко, как ему было нужно в данное время.
4
Вишер прошел длительный курс обучения, прежде чем его назначили командиром ЭУР2002. Ему не было и сорока лет — по биологическому времени, но он прошел самое жесткое и полное обучение, чем все, кого он когда–либо знал. Один из всех он проштудировал два курса йоги в космической академии в Женеве и ничего из них не забыл.
Вишер уставился на папоротник, росший из почвы возле его правой ноги, такой же нежно–зеленый, как и все другие папоротники, и силой духа заставил себя поверить в то, что этот папоротник красный. После нескольких безуспешных попыток это ему удалось, тем самым он возвел в своем сознании блок, позволяющий ему предаться мыслям, никак не связанным с реальностью, — бесполезным мыслям, но с пылкостью и убеждением. И пользовался он этой возможностью до тех пор, пока блок в его подсознании не растаял.
Прошли часы, а Вишер продолжал тренировать свой мозг, и скоро для него не представляло никакого труда представить, что сейчас ясный день, и синапсы его мозга восприняли это как непреложный факт.
Вишер был убежден в том, что невидимый противник может читать его мысли. Слишком многое указывало на то, что он обладал способностью к телепатии так же, как к перманентному внушению или даже к гипнозу. Джонатан и невероятные вещи, которые изготавливали его соплеменники, были несомненным свидетельством его ментальных сил, но теперь Вишер был полностью в этом уверен и вооружен против них. Борьба вступила в свою завершающую фазу.
Незадолго до восхода солнца на восточном горизонте — при отсутствии единонаправленного магнитного поля планеты востоком можно было неопределенно и ненаучно назвать направление, в котором восходило солнце — появилось туманное пятно, первый раз наблюдавшееся полгода назад при подлете к системе. Это была зона наибольшей концентрации материи тумана, которая окутывала центральную звезду вблизи орбиты внутренней планеты, поэтому туман был виден только непосредственно перед восходом солнца.
Туман был рассеянным и лишенным очертаний, но Вишер со своим тренированным сознанием без труда представил себе добродушное улыбающееся лицо, смотревшее на него из светящегося облака.
