снег и исчезает в нем, будто тонет. Странные насекомые — бореусы, или, как их еще называют, ледничники. Их можно встретить и летом, но очень высоко в горах, на ледниках. Как они живут, чем питаются — никто не знает.
На снегу, распластав в стороны крылья, лежит небольшой черный комарик. У него совсем необычные, в несколько раз длиннее тела, усики, очень длинные ноги и необыкновенно широкие крылья. Он мертв. Но вот другой такой же степенно парит в воздухе, а там и еще несколько кружатся друг за другом. Это редчайшее насекомое было впервые открыто в 1926 году высоко в горах на ледниках Кашгарии. Оно оказалось настолько своеобразным, что было выделено в специальное семейство. А теперь оказалось здесь, на Тянь-Шане, только зимой, в нижней зоне гор. Жизнь этого комарика также не изучена.
На крутых южных склонах, где подтаяла земля, едва заметными неслышными тенями скользят чешуйчатницы — низшие бескрылые насекомые. Они любители сырости и летом, когда воздух становится сухим, потому забираются в глубокие щели и замирают до самой зимы. Схватить чешуйчатницу почти невозможно. Покрытое блестящими гладкими чешуйками тело легко выскальзывает из пальцев или из пинцета. Видимо, эти же чешуйки помогают насекомым пробираться в узких щелках среди камней в земле. Иногда, почуяв опасность, чешуйчатница замирает, и тогда ее трудно отличить от серых камней и земли. Но притроньтесь к ней, и она так высоко подскочит, что не заметите, куда она скрылась.
Тут же бродят серые пауки, скачет множество мелких самых разных цикадочек: желтых, коричневых, серых с резко очерченными пятнами, не спеша ползают жуки щелкуны и стафилиниды.
Солнце еще больше греет, совсем как летом. Над склонами быстро, словно пуля, промчалась бабочка, жужжат мухи. Вот неожиданно послышалась песня кобылки, ей вторит другая, и на былинке видна серенькая кобылка Хортиппус моллис. Мухи, комарики, цикадки, пауки и даже некоторые бабочки обычны зимой в гоpax Тянь-Шаня на южных склонах. Но чтобы встретить кобылок! Все они обычно погибают за зиму, оставляя в кубышках яички, и только некоторые засыпают личинками.
Кобылки очень осторожны. Преследование их сразу же пугает, и, большим прыжком, расправив крылья, они уносятся далеко в сторону. По земле, не спеша, ползают и осторожные самки. Они заметно крупнее самцов, брюшко их полное, набито созревающими яйцами и, конечно, не зря: хотя и зима, кобылочки размножаются. Никто из энтомологов этого не знал раньше!
Здесь, в небольшом распадочке, оказывается, собралось изрядное общество кобылок. Они пережили своих родичей и продолжают воспевать весну жизни зимой.
Но вот снизу ущелья быстро ползет холодная тень, и солнце склоняется к вершине горы. Еще несколько минут и... прощай, зимнее лето! Становится холодно, сумрачно и неприветливо. Черные комарики, бореусы-ледничники, чешуйчатницы, цикадки и многие другие прячутся в укромные места на долгую холодную зимнюю ночь. Сразу замолкают и кобылки. Точно уснули внезапно или погибли. Удивительно все это, не правда ли? Какая необычная физиология: мерзнуть, околевать, становиться ледышкой ночью и разогреваться, оживать и распевать песни днем! И так много раз, недели, месяцы. И так каждый, каждый год.
Оригинальное приспособление
В небольшой ложбинке, заросшей зелеными травами, среди голых гор, покрытых острым черным щебнем, слышится нежное стрекотание. Песни разные. Кобылка Хортиппус априкариус короткие трели чередует с непродолжительными паузами. Другая кобылка — Хортиппус геммороидалис — хозяйка трелей длинных, без перерывов. Оба вида отличаются внешне. Заметно их отличие и в песнях. Иначе нельзя. Будет путаница.
Затаив дыхание, я слежу за Хортиппусом геммороидалисом, осторожно подбираюсь к нему с микрофоном, намереваясь записать песнь музыканта. Он уселся на гладкой соломинке злака, несколько раз беззвучно провел задними ногами по крылышкам, будто настраивая свою скрипку, и, наконец, быстро засучил ногами, выводя несложную мелодию. Но едва я включил магнитофон, как скрипач замолк, принялся приводить в порядок свой костюм, нашел себе другое занятие! Почистил ногами глаза, потом прижал лапкой передних ног усик к соломке, на которой сидел, и, приподняв туловище, вытащил его. И так несколько раз то с правым, то с левым усиком. Получилось так, будто у музыканта соломинка — специальное приспособление, что-то вроде неизвестного для насекомых орудия труда. Хотя бы даже для чистки усиков!
Насекомые очень тщательно чистят свой костюм. Кто не видел, например, как много времени уделяют туалету домашние мухи, как заботливо они протирают ногами голову, грудь, брюшко, крылышки, а потом посучат лапку о лапку, сбрасывая пыль. Наибольшие заботы насекомым доставляют усики. Они — тончайший орган множества чувств. У многих перепончатокрылых — муравьев, ос, пчел — на третьей паре ног есть даже специальная щеточка. Оказывается, она для чистки усиков.
Оригинальное приспособление кобылки меня поразило! Магнитофон оставлен, вытащен фотоаппарат, снят колпачок с объектива, переведена пленка. Музыкант уже в зеркале фотоаппарата, с него сделан пробный снимок. Но он более не желает демонстрировать свое мастерство. Спружинил тельце, щелкнул ногами и умчался в травянистые джунгли, попробуй-ка его теперь найти!
С одной стороны, я рад удаче, подсмотрел маленькую тайну маленькой кобылки, с другой — досадую — не успел запечатлеть на пленку увиденное. На фотоохоте все время надо держать ружье на взводе, готовое каждую секунду к «выстрелу». Не то обязательно прозеваешь.
Теперь я со взведенным фотоаппаратом приглядываюсь к кобылкам. Вот на верхушку травинки взобрался стройный красавец саранчук — хортиппус. Повернулся боком к солнцу, погрелся, потянулся. Потом взмахнул задними ногами, повел ими по крылышкам, и понеслась над зарослями несложная скрипучая песенка. Саранчук молод, бугорки на его ногах-смычках острые, не притупились, а струны-жилки на крыльях упруги и звонки.
Вокруг же ликует природа. По синему небу плывут белые облака. Всюду слышатся жужжание крыльев и такие же ответные скрипучие песни насекомых.
Но у нашего музыканта песня особенно громка. Быть может, поэтому вскоре на той же травинке появляется неторопливая и грузная саранчиха, не спеша подползает к исполнителю арии и протягивает ему навстречу усики. Вот усики обеих кобылок встретились, перекрестились, а песня стала еще громче и заливистее.
Она долго внимала серенаде кобылки... Прослушав множество вариаций, вдруг щелкнула ногами и совершила прыжок в неизвестном направлении, оставив ни с чем своего кавалера.
