С каждой минутой все больше и больше освобождается от шкурки цикада. Вскоре, очутившись на свободе, повисает мешком с двумя бесформенными комками вместо крыльев. Как она безобразна! Но проходит еще несколько минут, и, будто по волшебному мановению, бесформенные комки расправляются и постепенно на их месте появляются чудесные прозрачные крылья, испещренные причудливой сетью жилок. По нежно-зеленому фону — коричневые пятнышки и темные полоски. Заблестели большие глаза.
Легкий крик — и, еще не окрепнув, цикада срывается в воздух и присоединяется к хору товарок.
А громкие песни не прекращаются ни на секунду. Они надоедают, угнетают, будто сверлят мозг, от них хочется убежать куда попало, подальше от маленького оазиса, только бы не слышать этих песен!
Но что сделать, если впереди большая жаркая пустыня без воды, без тени. Придется терпеть и ждать вечера, когда замолкнут крики неугомонных оркестрантов.
Ямочки на песке
Весь день дул ветер, на болотце свистел в тростниках, на реке Или торопил волну, шумел в тугаях и тонкими струйками гнал песок по барханам. Но едва солнце коснулось горизонта пустыни, как он неожиданно ослабел, поник, стих. А рано утром все барханы были в мелкой ряби, и по ней уже наследили жители пустыни, затейливыми узорами записали истории своих приключений. Вот нежной цепочкой тянется след жука чернотелки. Его пересекает извилистая полоска, оставленная степным удавчиком. Ночные охотницы жабы понаставили всюду следы-закорючки, тушканчик отпечатал лапками парные ямочки следов, ровной ниточкой протянула следы через барханы лисица. И всюду следы, следы, множество самых различных следов!
Я хожу с бархана на бархан, вглядываюсь в песок, будто читаю старую книгу. Все мне здесь знакомо, много раз перевидано. Вот только не знаю, отчего на песке маленькие ямочки, кем они сделаны, почему ни к ним, ни от них не видно никого следа. Просто сами по себе далеко друг от друга. Странные ямочки, кто их понаделал, не могли же они сами по себе образоваться?
На кусте джузгуна гусеница походного шелкопряда вяло гложет листочки. Надо взглянуть на нее через лупу. Но она случайно выскальзывает из рук, и, я это очень хорошо заметил, рядом с тем местом, куда упала, на чистом песке неожиданно появляется та самая загадочная ямочка. Не было — и появилась! После такого уже не до походного шелкопряда. Надо искать, может быть, что-нибудь особенное.
Но ничего особенного не оказалось. Просто на песке сидят крошечные цикадки, сами, как песок, никак не увидишь. Остренькое тельце, будто ракета, нацелено кверху, в небо. На голове торчат крупные зоркие глаза, а сзади большие ноги. Чуть что, ноги быстро, как пружинка расправляются и... цикадки нет. Будто пуля уносится далеко, на два-три метра, и исчезает из глаз. Прыжок так силен, что на песке и остается та самая ямочка, из-за которой и начались мои поиски.
Сколько времени я потратил, пока подкрадывался с фотоаппаратом к маленьким прыгунчикам! Все никак не удавалось. Откуда у них такая силища? Цикадка прыгает на расстояние в 200–400 раз больше длины своего тела. Ямка от ее прыжка почти равна размеру тела. Вот такое бы человеку! Он бы с такой способностью мог прыгать на двести метров!
Наверное, цикадка способна была бы показать еще больший рекорд, если бы отталкивалась от твердой опоры. Песок, известно, не способствует этому. Хотя, впрочем, такие сильные ноги можно отбить о твердую землю. Как бы там ни было — замечательная прыгунья, эта маленькая цикадка.
Пушистые комочки
В высокой зеленой траве, возле небольшого лесочка, протянувшегося вдоль ручья, на листе злака издалека видны белые пушистые комочки. Заметны они хорошо, каждый из них около двух сантиметров длины.
Что бы это могло быть: случайные пушинки, упавшие с тела птицы, застрявшие в траве пушистые семена какого-либо растения или грибок, поразивший лист? Разве можно пройти мимо непонятного?
Но под слоем ослепительно белого нежного пуха показывается тело, состоящее из члеников, без ног, без глаз, настоящий червячок. В действительности, это — насекомое из группы червецов, получивших такое название за сходство с червями. А рядом с ним два блестящих, полупрозрачных щиточка с такими же, но только крохотными червячками. В пушистом домике живет самка, а под щиточками — ее потомство.
Из яиц, отложенных червецом, выходят непохожие на свою мать крохотные подвижные личиночки и расползаются во все стороны. Потом они прикрепляются к листьям растения, одеваются снаружи щитком и теряют глаза, усики, ноги — все, что было так необходимо для вольной жизни и теперь потеряло всякое значение. Растут они быстро, потом покрываются пушком и вскоре начинают класть яйца. Одна самка может отложить несколько тысяч яиц.
У червецов очень редки самцы. Они всем похожи на обычных насекомых и имеют крылья. Но у многих видов этих странных насекомых-домоседок нет самцов вовсе, и они размножаются без них, без оплодотворения — партеногенетически.
Возможно, что у других насекомых, как и у червеца, самцы, не обязательные для размножения, есть в природе, но энтомологам они не попадались.
Ранатра
У этого водяного клопа очень звучное название — ранатра. И очень странная внешность. Узкий, длинный, как палочка, с тонкими нитевидными ножками, застывшим взглядом черных глаз на заостренной голове и передними ногами богомола. Он малоподвижен, как и полагается хищнику, подкарауливающему свою добычу в засаде. Сзади тела торчит у ранатры тонкий длинный отросток, сифон, через который он дышит, выставив его на поверхность. Окраска бурая, под цвет илистого дна. В общем заметить рана-тру в воде трудно. Питается он мелкими насекомыми, червями, обитающими в воде.
