Растаманы — это поклонники музыки рэггей, которая после 1993 года превратилась у нас в настоящее музыкальное движение. В одежде используются все те вещи, что характеризуют хиппи, но отличить растаманов от хиппи легко: они стараются включить в свою одежду три святых для раста цвета — красный, золотой и зеленый. Это может быть вязаная трехцветная шапочка, маечка или хотя бы значок. Бывает, что барышни надевают красные штаны, желтую майку и зеленую куртку (или что-то еще, но в таком же сочетании цветов). Кстати, именно хиппи стали у нас основными проводниками идей ямайских растафари, поскольку эти идеи странным образом перекликались с их собственными воззрениями.
Но главный внешний атрибут растамана — огромное количество косичек, в которые заплетены его волосы. Эти косички называются «дрэды». Публика часто волнуется по поводу того, можно ли их мыть. Лидер российских растаманов, музыкант группы «Джа Дивижн» Гера Моралис уже устал отвечать на эти вопросы. «Моя прическа людей приводит чуть ли не в трепет, — сердится Гера. — Все сразу начинают интересоваться, как же я их мою. Да очень просто! Шампунем! Хорошим шампунем!»
Между тем в поверьях раста дрэды — это антенны, связывающие их обладателя с Космосом. Поэтому, кстати, растаманы их никогда не стригут, — чтобы связь ненароком не оборвалась. Правда, наши шутники говорят, что все растаманские дрэды и бороды — это якобы русские колтуны. Ямайские негры, ничего не понимая, скопировали это с русских мужиков, которые спали, не расчесываясь…
Другие музыкальные направления, доминировавшие в 90-е годы, — «World music» и «мотология» — на каком-то одном определенном стиле одежды не зацикливались, поскольку там были иные атрибуты, связанные прежде всего с использованием нетрадиционного музыкального инструментария («World music») либо с лексическим новоязом («мотология»). Появятся ли какие-либо новации в наступившем XXI веке? Поживем — увидим…
Гастрольные байки
Московская постпанковая группа «Пого» была одной из нескольких наших рок-групп, имевших в Европе устойчивый успех на клубном уровне. Леонид Сиголов, Алик Исмагилов, Павел Арапенков и Андрей Белизов объехали с концертами пол-Европы. Сегодня бойцы вспоминают….
Паша: «Когда мы в первый раз уезжали на гастроли, то на радостях у меня дома выпили и чуть не опоздали на поезд. Выскочив из дома, за десятку договорились с инкассаторским броневичком, и он довез нас до самого перрона. Каково же было удивление и пассажиров, и милиции, решивших, что в поезд Москва?Берлин сейчас будут загружать деньги, когда из броневичка высыпали музыканты и сопровождающие группу лица!»
Алик «В Испании, в Торосе, был такой случай. Паша на время концерта вместо очков надевает контактные линзы. А в клубе обычно накурено, и каждый раз после выступления ему приходится их промывать. Вот и тогда Паша взял стакан из-под коктейля, наполнил его физиологическим раствором и прогуливался по бару взад-вперед, взбалтывая стакан. Подошел к нам, а мы стояли с хозяином бара и разговаривали. Сунул стакан в руки Андрюхе: «Щас вернус!» Андрюха минуты две еще поговорил и машинально отхлебнул из стакана, сморщился весь и говорит хозяину бара: «Ну и гадость у тебя готовят!» Тот взял у Андрюхи стакан, допил: «Действительно гадость! Пойду разберусь!» Тут влетает Павлик, «Где мои линзы?!» — кричит. Только тогда все поняли, что они выпили…»
Лёня: «Немцы почему-то думают, что если приехали русские, то надо пить много водки. Но мы не можем пить столько водки, как они думают. А сами они при этом пьют много больше, чем могут. Но мы-то с нашим опытом трезвы, как стеклышко, а они минут через двадцать уже лыка не вяжут».
Паша: «У немцев поговорка такая появилась, когда оправдываются, что с утра голова болит: с русскими, мол, всю ночь пили. Хотя на самом деле он пил один или с чужой бабой и выпил-то всего грамм сто».
Лёня: «Немцы на самом деле пьют много. Это лажа, что они якобы пьют мало. Просто у них все дорого, а если на халяву!..»
Паша: «Играли мы в Фюрстенвальде, это примерно в ста двадцати километрах от Берлина. Там располагался советский гарнизон, и мы договорились, что для советских солдат вход в клуб будет бесплатным. Пошли в часть. На КПП сидит какой-то дагестанец. Алик ему говорит: «Приглашаем отличников боевой и строевой подготовки на концерт панк-рока!» Короче, договорились, и дембеля уж собрались, да прибегает тут командир части: «Никого не пускать!» — кричит…»
Алик: «Там в клубе над сценой была натянута сетка. Ну, чтоб сверху на музыкантов никто ничего не бросал. Лёня играл, поднял гитару грифом вверх и вдруг — гитары у него в руках нет! Она зацепилась колками за сетку и повисла…»
Паша: «Мы проползли по самому дну Европы. В Германии, Италии и Испании мы по таким местам проехали, куда нормальные люди боятся заходить! Играли и в хороших залах, в ФРГ играли в тысячнике. А бывало, что выступали в барах, где еле умещалось человек пятьдесят, как, например, в Аспейтио, Стране Басков…»
Лёня: «Там, наверное, вообще народу живет человек восемьсот. И все панки поддерживают ЭТА — террористическую организацию басков. Возили они нас в горы, в один домик, знакомили с террористами. Один из них был в Никарагуа, людей постреливал. Приняли они нас на ура!»
Паша: «А в Италии панки поддерживают тесные контакты с «Красными бригадами»… В Аспромонте (Милан) мы жили в «оккупированном» доме. Панки отхватили себе огромный дом. У них там были свой ЦК и Политбюро, они хорошие деньги зарабатывали на баре. Для своих там, конечно, бесплатно, а для других — за деньги. Есть у них свой спортивный зал. Но панков из других тусовок они к себе жить не пускают: пусть, мол, тоже себе дома захватывают».
Алик: «На той улице проститутки стоят через каждые десять метров. На следующий день после концерта они знали всех нас в лицо и здоровались, как со всеми обитателями дома. А в скверике рядом — нам объяснили — собираются продавцы героина. Но нас героином не заманишь!»
Лёня: «А в Бремене после нашего концерта полиция «оккупированный» дом закрыла: слишком громко играли!»
Алик «В Сан-Себастьяне нас поселили на заброшенной фабрике, где мы играли концерт. Панки оборудовали в недрах этой фабрики бар: сцена, стойка. А наверху, откуда раньше начальник цеха присматривал за работой, — комнаты для гостей. После нашего концерта хозяева забыли отключить две бочки с пивом, только крантики завинтили. А мы утром пошли чистить зубы и по пути нажали на крантики, и с тех пор чистили зубы только пивом. На третий день приехал хозяин, увидел, что пива поубавилось, но ничего не сказал, только давление в бочках отключил. Но пытливый русский ум быстро сообразил, как подключить бочки обратно, и мы продолжали «чистить зубы» пивом, пока через неделю нас вежливо не попросили уехать, так как пиво кончилось».
Паша: «В Мадриде мы жили сначала в «оккупированном» доме, потом нами заинтересовалось телевидение, и мы переселились в четырехзвездочный отель. Пять дней там прожили, пока снимались. А потом пришлось переезжать на квартиру к друзьям».
Лёня: «После первых гастролей по Германии мы никак не могли уехать в Москву. Сидели в Берлине несколько недель без денег, питались бананами — там у них это самая дешевая еда, пара марок за килограмм».
Паша: «Я бананы очень люблю, за один присест могу съесть несколько килограммов…»
Лёня: «В конце концов в посольстве нам дали бумажку с просьбой помочь посадить нас на поезд. Но тогда как раз случился компьютерный бум, и все негры везли к нам компьютеры: сунут проводнику 5?10 баксов и едут. На первый поезд нас не посадили. До отхода второго оставалось несколько минут. Мы уже думали, что придется ночевать на вокзале на груде инструментов, как вдруг прибегает Агеев (тогда администратор Московской рок-лаборатории) и кричит, что договорился. Мы бежим со всех ног: поезд уже трогается. Какой-то негр с компьютером на тележке устремляется в тот же вагон, что и мы. Куда
