Аниара

покуда не сотрется в порошок,
хранит в себе пузырики-пустоты,
пузырики ползут в стеклянной массе,
и через много сотен лет пузырик,
глядишь, проделал путь в своем стекле.

И Аниара в пропасти парсеков
пузыриком таким вершит свой путь,
и сводов бездны ей не разомкнуть.
Хотя мы и глотаем расстоянья
и скорость наша очень велика,
но, по масштабам космоса, она
лишь скорости пузырика равна,
пузырика в стекле прозрачной чаши.
***
Дрожа от этой ясности, бегу я
туда, где Дейзи кружится, ликуя,
и где не гаснет жаркий красный свет.
Прижавшись к ней, шепчу я, как заклятья:
 — Впусти, впусти меня в свои объятья,
там ясной и холодной смерти нет!
Живут долины Дорис в залах Мимы,
долины лоном Дейзи заменимы.
Забудем мы, вжимая тело в тело,
что Аниарой бездна завладела.

14

На корабле возникла секта «терок».
Собравшиеся члены трут друг друга.
Здесь больше женщин, но глава — мужчина,
который называется «терпуг».
(Словечко из доголдонских времен.)
Все это связано с понятьем «пища», «кухня»,
где пищу помещали на огонь.
Так объясняет «Голубой архив».
Вот все, что я узнал.
Когда-то в школе, я припоминаю,
показывали нам живое пламя.
Горело деревянное полено:
возник огонь и появился дым
и вроде бы тепло.
Полено тут же опустили в воду,
веселый и живой огонь погас.
Деревья — редкость. Много их росло
в доголдонское время, но позднее
их погубила радиоактивность.
Смотрели мы, дыханье затая,
как дерево рождало теплый свет.
Какая даль, какая это даль. 

15

Я отключаю Миму, обхожу
корабль, прислушиваясь к разговорам.
Вот начинает старый космонавт
рассказ о Нобби — о своей любви.

— Малышка Нобби не была казиста —
она болела лучевой болезнью,
схватив три дозы, чуть не померла.
Врачи ее выхаживали долго
и гаммосалем, и ТЭБЭ-лучами.
Пробыв не год, не два в палатах скорби
больничного барака Тундры-2,
дешевеньким голдондером вернувшись
на Землю, стала Нобби жить, как прежде,
устраивая всяческую помощь
нуждавшимся на Марсе и Венере.

Народ на Марсе гробят холода,
а на Венере — сырость и болота.
Моя худышка просто извелась,
не говорила ни о чем другом.
А я — я думал о своей зазнобе:
как в Тундру-2 я прилетал, как с Нобби
гуляли и мечтали мы вдвоем.
Я был тогда на «Максе» новичком.
Наш барк ходил вначале на Венеру,
но брошен был возить на шарик тундр
переселенцев с ихним обустройством.

Окончилась война тридцать вторая,