Жан Бычье Сердце обернулся к пленнику, и лицо графа показалось ему не таким уж насупленным; как все сильные люди, он не умел таить зло и потому произнес:
– Напрасно вы привередничаете! Ну, в последний раз, милейший, имею честь предложить вам стакан вина; угодно ли вам принять мое предложение?
– Вы очень любезны, сударь, – отозвался граф, – и я очень сожалею, что отказался в первый раз.
– Ничего, еще не поздно исправить эту промашку. Пока есть вино в бутылке, а бутылки не кончились в шкафу, вы можете изменить свое мнение.
– В таком случае я принимаю ваше предложение! – подхватил граф.
– В добрый час, ваше сиятельство! – искренне обрадовался Жан Бычье Сердце, наполняя стакан графа до краев.
Затем он обратился к своему товарищу:
– Подай еще бутылку, Туссен.
Теперь настала очередь угольщика пойти к шкафу и принести оттуда бутылку.
Жан Бычье Сердце принял ее у него из рук, словно не доверяя, и наполнил стаканы.
Потом взял свой стакан, приказал знаком Туссену следовать его примеру и молвил:
– Ваше здоровье, граф!
– Ваше здоровье, милейший! – подхватил Туссен.
– Ваше здоровье, господа! – отвечал Лоредан, решив про себя, что делает огромную уступку двум могиканам, называя их «господами».
Все трое опорожнили стаканы: Жан Бычье Сердце и Туссен Бунтовщик – залпом, г-н де Вальженез – не спеша, в несколько приемов.
– Вот черт! – прищелкнул языком Жан Бычье Сердце. – Я, конечно, не стану утверждать, что угощаю вас настоящим бургундским красным или бордо-лаффитом… Вы же знаете поговорку: «Даже самая красивая женщина может дать только то, что у нее есть!»
– Прошу меня извинить, – проговорил Лоредан, силясь поддержать разговор и особенно опорожнить стакан. – Вино совсем не плохое. Это здешнее?
– Конечно, здешнее! – возмутился Туссен Бунтовщик. – Как будто существует другое вино.
– Дорогой друг! – заметил Жан Бычье Сердце. – Прежде всего, существует вино, которое производят в Париже. Но его сиятельство говорит не об этом. «Здешнее вино» – это то, которое давят из винограда, собранного в той местности, где находишься.
– Местное вино, если вам так больше нравится, друг мой, – любезно поправился граф.
– Да, – поддержал разговор Жан Бычье Сердце, – это вино местное, но очень неплохое: оно может за себя не краснеть!
– Еще бы! – захохотал Туссен Бунтовщик, на лету подхватывая шутку приятеля. – Как оно может покраснеть, если оно белое!
– Я бы даже прибавил, – продолжал плотник, – что, если бы мне довелось придумывать обет, я бы дал такой зарок:
никогда не пить вина хуже этого.
– Я даю такое же обещание, что и мой друг, – подхватил Туссен Бунтовщик с поклоном, адресованным не графу, но божеству, которому посвящался обет.
– Я выпил слишком мало, чтобы по достоинству оценить это вино, – заметил г-н де Вальженез.
– О, за этим дело не станет, милейший, – обрадовался Жан Бычье Сердце и поднялся из-за стола, – в буфете еще полсотни бутылок, если угодно…
– Как мне кажется, это единственный способ весело провести несколько часов, в течение которых мы принуждены оставаться вместе, – заметил пленник, – и если такой отдых вам по вкусу, то я – с вами.
– Вы правду говорите? – спросил, поворачиваясь к нему, Жан Бычье Сердце.
– Сами увидите, – решительно отвечал г-н де Вальженез.
– Браво! – похвалил Туссен Бунтовщик. – Вот это – пленник так пленник!
Жан Бычье Сердце пошел к буфету и вернулся, нагруженный восьмью бутылками внушительных размеров.
Лоредан улыбнулся, видя, что оба могиканина так наивно попались в его ловушку, уже разгаданную, без сомнения, нашими читателями.
Комбинация была задумана действительно неплохо: напоить двух любителей крепких напитков было нетрудно, еще легче было напоить их до бесчувствия.
Приняв такое решение, Лоредан стремительно протянул свой стакан и выпил с видимым удовольствием.
Так втроем они опорожнили две бутылки, и г-ну де Вальженезу так понравилось вино, что он приказал откупорить еще пару бутылок.
– А вы мастер пить, приятель! – похвалил Жан Бычье Сердце, видя, что пленник ничуть ему не уступает; он освоился с графом и стал с ним говорить как равный с равным.
– Да как-то само собой получается! – с наигранным добродушием ответил Вальженез.
– Не гордитесь, дружище, – заметил Жан Бычье Сердце. – Это вино – обманчивое!
– Вы думаете? – с сомнением произнес пленник.
– Готов подтвердить! – вмешался Туссен Бунтовщик, поднимая руку, словно приносил присягу. – После третьей бутылки я готов, и – привет всей компании: никого не вижу.
– Ба! – продолжая сомневаться, обронил Вальженез. – Неужели такой крепкий парень, как вы?..
– Это так же верно, как то, что я имею честь с вами говорить… – отвечал Туссен. – Я могу выпить, три, ну, три с половиной бутылки. Вот Жан – настоящий герой, он может осилить четыре. Зато с последним стаканом – хлоп! Здравый смысл ему изменяет, он приходит в бешенство и готов переломать кости всем подряд! Правильно я говорю, Жан?
– Так рассказывают, – скромно отозвался великан.
– И ты скоро это докажешь.
Это последнее сведение, весьма полезное для г-на де Вальженеза, открывало перед пленником в самом близком будущем столь смелые надежды, что он, видя, как друзья откупоривают седьмую бутылку, накрыл свой стакан ладонью и сказал:
– Спасибо, мне хватит.
Жан Бычье Сердце поднял бутылку и пристально взглянул на г-на де Вальженеза.
IV.
Глава, в которой господин де Вальженез решительно заявляет, что не умеет ни петь, ни плясать
Жан Бычье Сердце смотрел свирепо, как это бывает с некоторыми людьми, когда в голову им ударяет хмель. – Ага! Вам хватит?!
– Да, – кивнул Лоредан. – Мне больше не хочется пить.
– А разве люди пьют, только когда их мучает жажда? – вмешался Туссен. – Да если так, они выпивали бы не больше однойдвух бутылок!
– Туссен! – молвил Жан Бычье Сердце. – Похоже, господин не знает пословицы, а пословица-то известная!
– Какая же? – спросил Лоредан.
– «Если вино налито, его надо выпить..». Тем более если бутылка уже откупорена…
– И что дальше? – спросил Лоредан.
– …если надо опустошить!
Лоредан протянул стакан.
Жан Бычье Сердце наполнил его.
– Теперь тебе, – сказал он, наставляя горлышко бутылки на своего друга, как артиллерист наводит жерло пушки на цель.
– С удовольствием! – обрадовался Туссен, забывая, что был не в лучшей форме из-за пережитых волнений и потому этот последний стакан не только достигнет меры, но и превысит ее.
Быстро опорожнив стакан, он затянул уж не знаю какую вакхическую песнь, в которой присутствующие
