сообщить, что господин Лоредан де Валъженез, ее похититель, был убит вчера на дуэли господином де Марандом в моем присутствии.
Поздравляю Вас по этому случаю с тем, что Вам не придется подвергать риску Вашу драгоценную жизнь ради наказания такого ничтожества.
Передайте мои горячие поздравления двум влюбленным, примите уверения, генерал, в моей почтительной дружбе.
Конрад де Валъженез».
– И что же, отец? – спросила Мина.
– Что в этом письме могло вас огорчить? – удивился Жюстен.
– Наказать негодяя должен был я, – сказал генерал. – Я сожалею, что кто-то другой взял на себя этот труд.
– Отец! – грустно вымолвила Мина. – Вы жалеете, что нашли меня, раз печалитесь из-за того, что не рискнули потерять свою дочь навсегда?
– Дорогое дитя! – вскричал г-н Лебастар де Премон, крепко обнимая дочь, и его лицо снова просветлело.
Оставалось лишь выбрать день отъезда. Было решено отправиться в путь в ближайшую субботу, то есть через день.
В субботу утром Мина расцеловала хозяйку пансиона, нежно простилась с воспитанницами – своими ученицами и подружками, потом взяла своего отца под руку и в сопровождении жениха отправилась на почту, сто раз оборачиваясь со слезами благодарности на глазах на этот гостеприимный город, который она считала своей родиной, так как обрела здесь отца.
В день отъезда генерала г-же ван Слипер передали письмо, в которое был вложен чек на три тысячи франков для предъявления в один из банков Амстердам. В письме говорилось, что деньги предназначаются для содержания шести бедных девушек: трех – на выбор г-жи ван Слипер и еще трех – на выбор бургомистра.
XIV.
Достойная сестра покойного г-на Лоредана
Вернемся к г-ну Лоредану де Вальженезу, которого мы оставили смертельно раненным и лежащим на траве в Булонском лесу.
Он испустил дух на руках у двух своих секундантов некоторое время спустя после отъезда Сальватора, г-на де Маранда и двух генералов.
Тяжелое и ответственное это дело: друг, которого вы привезли на место дуэли веселым, живым, презрительно усмехающимся, умирает на ваших глазах; его губы сведены судорогой, члены застыли, взгляд затравленный.
Только чувства могут при этом испытываться несколько различные, в зависимости от того, кто умирает и кто наблюдает за смертью.
Провидению было угодно, чтобы дружба, этот прозрачный бриллиант, явился если не уделом чистых сердец, – кто может похвастаться чистотой собственного сердца? – то хотя бы привилегией добрых людей.
А люди пустые и порочные знают богиню дружбы по имени и смеются над ней, как обычно высмеивают распутники порядочных женщин, будучи не в состоянии их замарать.
Не будем же преувеличивать скорбь, которую испытывали не два друга, но два товарища г-на де Вальженеза, когда стало ясно, что Сальватор не ошибся в своем предсказании и что Лоредан отдал Богу душу.
Их огорчила эта смерть, вот слово, которое подходит в данной ситуации, но, может быть, еще больше им мешал труп.
Въехать с покойником в Париж было делом нешуточным. Законы о дуэли, довольно строгие по тем временам, наказывали секундантов еще строже, чем оставшегося в живых противника, ведь он-то хоть защищал свою жизнь. Кроме того, им пришлось бы, очевидно, заполнить при въезде в город немало «обременительных бумаг. Наконец, признаемся, что дуэль несколько затянулась, а двое друзей проголодались.
Это вполне реалистичное признание, которое мы вынуждены сделать, помогает весьма точно определить степень их скорби.
Они все втроем прибыли в карете Лоредана. Было решено, что двое слуг отвезут тело в Париж, а Камилл и его приятель вернутся сами позднее.
Камилл велел кучеру подъехать ближе. Оба лакея ни о чем не подозревали, так как речь шла об утренней прогулке; они с безмятежным видом сидели на козлах. Камилл позвал их.
Слуги слышали два пистолетных выстрела. Они видели, как уехали Сальватор, г-н де Маранд и еще двое секундантов. Но ничто не наводило их на мысль о несчастье.
Впрочем, пусть читатели не обольщаются относительно волнения, которое испытали слуги при виде трупа своего хозяина.
Лоредан был груб, резок, деспотичен, и его не очень любили слуги. Ему служили, потому что он бывал крут, но исправно платил. И только.
Да этого и достаточно тем, кто, не питая уважения к окружающим, считает бесполезным требовать от других того, чего сам им не дает.
Два лакея испустили скорее удивленные возгласы, чем вздохи сожаления, после чего сочли, что сполна рассчитались с покойным, и помогли молодым людям погрузить труп в карету.
Камилл приказал им ехать шагом. Ему предстояло еще найти какой-нибудь кабриолет и приготовить Сюзанну к ожидавшему ее удару.
У заставы Майо молодые люди увидели кабриолет, возвращавшийся из Нейи. Они остановили его и приказали кучеру отвезти их к заставе Этуаль.
Там они разделились. Камилл поручил приятелю заехать к нему домой, предупредить его жену о случившемся несчастье и передать, что он задержится. Уверенный в том, что поручение будет выполнено, Камилл зашагал на улицу Бак.
Было около половины одиннадцатого.
Особняк Вальженезов выглядел как обычно: швейцар шутил во дворе с прачкой: мадемуазель Натали, восстановленная в должности камеристки, кокетничала в передней с молодым грумом, всего несколько дней назад поступившим на службу к Лоредану.
Когда Камилл отворил дверь, мадемуазель Натали заливалась во все горло над остротами нового камердинера.
Он подал Натали знак, та подошла прямо к нему, и он спросил, можно ли поговорить с Сюзанной.
– Хозяйка еще спит, господин де Розан, – доложила камеристка. – А вы хотите ей сообщить что-то важное?
Само собой разумеется, что мадемуазель Натали сопровождала свой нескромный вопрос самой что ни на есть вызывающей улыбкой.
– У меня к ней дело огромной важности, – серьезно проговорил Камилл.
– В таком случае, если желаете, сударь, я разбужу госпожу.
– Да, пожалуйста, и побыстрее. Я буду ждать в гостиной.
Камеристка пошла по коридору, который вел в спальню Сюзанны, а Камилл вошел в гостиную.
Натали подошла к кровати своей хозяйки, выпроставшей из-под одеяла руки и грудь из-за царившей в спальне жары.
Волосы ее разметались по подушке, и матовое лицо четко вырисовывалось на их темном фоне. Ее грудь вздымалась под тяжестью сладкого сна.
– Мадемуазель! – шепнула Натали на ухо госпоже. – Мадемуазель!
– Камилл!.. Дорогой Камилл!.. – пробормотала во сне Сюзанна.
– Вот именно! – подхватила Натали и легонько потрясла хозяйку за плечо. – Он как раз здесь, он ждет вас.
