Читатели помнят, как по-отечески предостерегал г-н де Маранд свою жену по поводу монсеньера Колетти и Лоредана де Вальженеза. Насколько молодой поэт казался ему порядочным в вопросах любви, настолько же епископ и развратник могли, по его мнению, опорочить имя жены. Он милостиво предупредил г-жу де Маранд, и молодая женщина в ответ на вопрос мужа: «Он вам нравится?» – заявила: «Он мне совершенно безразличен».
Из главы под названием «Супружеская беседа» читателям также стало известно, что банкир сказал о г-не Лоредане де Вальженезе:
«Что до его успехов, кажется, они ограничиваются успехом у светских женщин. Когда же он обращается к простым девушкам, то, несмотря на всяческую помощь, которую оказывает брату в подобных обстоятельствах мадемуазель де Вальженез, он иногда вынужден прибегать к насилию».
Мы помним, какое участие принимала мадемуазель Сюзанна де Вальженез в похищении Мины, невесты Жюстена.
Нам еще предстоит убедиться в том, что любезная сестрица помогала ему не только в похищении девушек.
У г-жи де Маранд была камеристка, статная красавица – мы встречались с ней, когда она впускала Жана Робера в «голубятню» г-жи де Марарнд.
Девушку звали Натали, и она была искренне.предана своей хозяйке.
Когда г-н де Вальженез признался сестре, что любит г-жу де Маранд, мадемуазель Сюзанна стала искать случай поселить у жены банкира своего человека, который мог бы в случае необходимости провести к Лидии г-на де Вальженеза.
И такой случай представился. По возвращении с вод г-жа де Маранд стала искать камеристку, и мадемуазель де Вальженез любезно предложила ей свою.
Это и была Натали.
Обычно мы не задумываемся над тем, какое огромное влияние имеет камеристка на свою хозяйку. Натали при малейшей возможности превозносила г-на де Вальженеза.
Г-жа де Маранд заполучила эту девушку от сестры героя многочисленных любовных подвигов, а потому не удивлялась, что слышит о нем много хорошего, принимая за признательность то, что являлось в действительности лишь умышленным подстрекательством.
Но из предыдущих сцен, а в особенности из той, что только что была нами представлена на суд читателей, явствует, что г-жа де Маранд по-настоящему любила Жана Робера; стоит ли говорить, что похвалы, которые источала Натали, не возымели на нее никакого действия.
В тот вечер г-н де Вальженез, доведенный до крайности равнодушием г-жи де Маранд, решился на отчаянный поступок.
Натали спрятала его в алькове, он просидел там два часа, явившись свидетелем любовных признаний Жана Робера и г-жи де Маранд, как вдруг Лидия услышала подозрительный шум, заставивший ее вздрогнуть.
Мучение становится настоящей пыткой, когда слышишь обращенные к сопернику слова: «Я люблю тебя!»
На мгновение г-ну де Вальженезу взбрело на ум явиться перед влюбленными, подобно голове Медузы.
Но к чему привело бы подобное появление?
К дуэли между Жаном Робером и г-ном де Вальженезом.
Даже если предположить, что дворянину повезет и он убьет поэта, смерть Жана Робера не заставит г- жу де Маранд полюбить г-на де Вальженеза.
А вот явиться на следующий день к молодой женщине и сказать: «Я провел вечер за вашей постелью, все видел и слышал, купите мое молчание за такую-то цену» – это позволяло надеяться на то, что г-жа де Маранд, боясь и за любовника, и за мужа, согласится перед угрозой на то, в чем упрямо отказывала вопреки самым нежным уговорам.
Именно это соображение и решило все дело. Г-н де Вальженез думал теперь лишь о том, как удалиться, потому что видел и слышал все, что хотел увидеть и услышать. Но не так-то легко выбраться из-за кровати; даже если вы идете крадучись, вас выдает скрип лакированных сапог или паркета, может шевельнуться занавеска – все это нарушает безмятежную тишину любовной сцены Так и случилось: г-н де Вальженез хотел было удалиться, но паркет скрипнул, и занавески шевельнулись.
Жан Робер бросился к кровати, узнал молодого дворянина и вскричал: «Вы? Здесь??!»
– Да, это я! – отвечал де Вальженез; видя перед собой мужчину, что было равносильно смертельной опасности, он гордо выпрямился.
– Негодяй! – взревел Жан Робер, хватая его за шиворот.
– Полегче, господин поэт; в доме находится, всего в нескольких шагах от нас, может быть, третье заинтересованное лицо, которое может услышать наши препирательства, что, вероятно, огорчило бы сударыню.
– Подлец! – вполголоса проговорил Жан Робер.
– Еще раз повторяю: тише! – предупредил г-н де Вальженез.
– Я могу говорить громко или тихо – все равно я вас убью, – пообещал Жан Робер.
– Мы находимся в комнате женщины, сударь.
– Давайте выйдем!
– К чему шуметь понапрасну. Вы же знаете мой адрес, не так ли? Если забыли, я напомню. Я к вашим услугам.
– Почему не теперь же?
– О! Теперь же! Вы забыли, что сейчас на улице кромешная тьма. А не мешает ясно видеть что делаешь. Да и госпоже де Маранд, как видно, не по себе.
Молодая женщина в самом деле упала в кресло.
– Хорошо, сударь, до завтра! – смирился Жан Робер.
– Да, сударь, завтра и с превеликим удовольствием.
Жан Робер снова перешагнул кровать и опустился перед г-жой де Маранд на колени.
Господин Лоредан де Вальженез выскочил в коридор через альковную дверь и закрыл ее за собой.
– Прости, прости меня, Лидия, любимая! – обняв молодую женщину за плечи и поцеловав, сказал Жан Робер.
– За что простить? – спросила она. – Какое преступление ты совершил? Как же здесь оказался этот человек?
– Не беспокойся, ты его больше не увидишь! – с чувством выговорил Жан Робер.
– Ах, любимый мой! – воскликнула несчастная женщина, крепко прижимая его голову к своей груди. – Не вздумай рисковать своей драгоценной жизнью ради этого никчемного человека.
– Не бойся! Ничего не бойся!.. С нами Бог!
– Я думаю обо всем этом иначе. Поклянись, друг мой, что не станешь сражаться с этим ничтожеством.
– Как я могу это обещать?!
– Если любишь меня, поклянись!
– Не могу! Да пойми же!.. – взмолился Жан Робер – Значит, ты меня не любишь.
– Я? Не люблю тебя? О Господи!
– Друг мой! – проговорила г-жа де Маранд – Похоже, я сейчас умру.
В самом деле, казалось, жизнь оставляет Лидию: дыхания было не слышно, она сильно побледнела и будто застыла.
Жан Робер не на шутку встревожился.
– Я готов обещать все, что ты хочешь, – сказал он.
– И ты сделаешь, что я прикажу?
– Разумеется.
– Поклянись!
– Жизнью своей клянусь! – сказал Жан Робер – Я бы предпочла, чтобы ты поклялся моей жизнью, – призналась г-жа де Маранд. – У меня по крайней мере была бы надежда умереть, если бы ты нарушил свое
