–У нас, – сказал он свирепо, – этим не шутят.
– Это вовсе не шутка. Что же Вас так беспокоит, Альберт?
– Это из-за Фадлаля. Он не доверяет Вам, а я не хочу, чтобы он сделал Вам что-то плохое. Этот тип немного сумасшедший – под каждой кроватью ему мерещатся шпионы.
– Что же Вы предлагаете делать?
– Просто будьте осторожны, это все. Я не хочу, чтобы с Вами что-то случилось, и чтобы Зухир взял меня за горло.
Психологическая игра, в которую они играли, была не плоха – немного грубовата, но совсем не плоха. Альберт был хорошим полицейским, а Фадлаль – плохим полицейским. Сказав мне, что я должен быть осторожен, он сделал плохое еще хуже. Чтобы сделать все еще ужаснее, он показал мне, что со мной что-то может произойти, даже если я нахожусь под защитой Зухира – он знал, что мое ощущение безопасности основывалось на роли Зухира как моего защитника. Мне стало ясно, что это игра, но это все равно действовало, по крайней мере, после нескольких бутылочек текилы и страстного желания уснуть.
– Я буду осторожен. Я думаю, что сам в этом сильно заинтересован.
– Я в соседнем номере, если Вам что-то понадобится. Альберт встал. – Вы не хотите, чтобы я помог Вам вытащить эту штуку из номера? Он показал на столик на колесиках с остатками еды на нем.
– Оставьте. Я сделаю это завтра рано утром. Можете Вы позаботиться о том, чтобы меня, скажем так, разбудили в половине пятого?
– Конечно. Он пошел к двери.
– Как Вы думаете, куда мы поедем так рано?
– Не имею представления, но куда бы Вы ни поехали, берегитесь его. Он полон неожиданностей. Я знаю его, он был бы счастлив засадить Вас, даже если он знал бы, что Вы невиновны
– Что же Вы хотите этим сказать?
– Будьте осторожны.
– Вы думаете, Зухир знает, что мы делаем завтра?
– Я не думаю. Фадлаль подчиняется только шефу разведки. Я только скажу – будьте осторожны. С этим зловещим замечанием он покинул номер. Я устал так, что у меня болели веки, но не мог уснуть. Я был так близок к Белле, что почти чувствовал ее запах, но не имел возможности сказать ей, где я. А если завтра что-то пойдет не так, и я закончу свою жизнь как Джон Доу в морге Аммана? Она и дети подумают, что я просто смылся.
От тревог и волнения я начал терять рассудок. Уже сейчас я стону и растворяюсь в жалости к самому себе, а при этом я вовсе не начинал еще то, ради чего приехал. Я знал, что буду не в состоянии делать что-то, если я сейчас как-то не поборю свой стресс. Я позвонил в сервисное бюро отеля.
– Чем я могу служить?
– Я хочу позвонить в США. Я дал ей номер отеля «Холидей Инн» в Силвер Спринг, где за мной оставался номер. Меня ошарашило, как быстро прошло соединение.
– «Холидей Инн», Силвер Спринг.
– Это Виктор Островский из номера 805.
– Да, чем могу помочь?
– Я жду сегодня звонка от моей жены. Не можете ли Вы передать ей сообщение?
– Конечно, господин Островский.
– Скажите ей, что я нахожусь в том месте, откуда не могу позвонить ей, но что я позвоню ей, как только вернусь, примерно через неделю.
– А как ее зовут?
– Белла.
– О 'кей, господин Островский, будет сделано.
Затем я снова лег. В тот момент, когда моя голова коснулась подушки, я почти засыпал и очень быстро, но мне показалось, что звонит телефон. Они мне здесь не дадут поспать, подумал я. Это была служба побудки. Сперва я хотел повернуться на другой бок и поспать еще пару минут. Но я знал, что если поступлю так, то проснусь намного позже. Я не хотел заставлять Фадлаля ждать меня. Я поплелся в душ и оделся еще до срока. Я заказал кофе и тост и был почти готов, когда в дверь постучали. Я взглянул в глазок. Это был Фадлаль. Он был особенно доволен этим утром и очень рад, что я уже готов. Я предложил ему кофе, но он отказался и сказал, что на это нет времени и что мы выпьем кофе по дороге или в Иерихоне.
Я не был уверен, что расслышал правильно, возможно речь шла о каком-то кафетерии в Аммане, названном в честь зимней резиденции короля в городе Иерихоне (Эриха).
– Вот. Он дал мне паспорт, британский паспорт.
– Что мне с ним делать?
– Он для Вас. Вы не можете использовать Ваш канадский паспорт, потому что он выдан в Израиле.
– Куда мы едем, что нам нужен паспорт?
– Я же Вам уже сказал – мы попьем кофе в Иерихоне.
Моя кровь похолодела. Если он имеет в виду то, что сказал, то мы должны ехать в Западную Иорданию. Более опасного для меня места не было на всей Земле. Я должен был с фальшивым британским паспортом и в сопровождении офицера иорданской разведки поехать в Израиль и вернуться назад. Это было слишком. – Ни при каких обстоятельствах, мой друг, Вы не повезете меня в Западную Иорданию. Там я – труп. Я Вам рассказывал, что Моссад хотел направить меня в Южный Ливан, чтобы ликвидировать. А теперь Вы хотите, чтобы я переехал израильскую границу ради какой-то игры? Вы сошли с ума...
– Я не верю ни единому Вашему слову. Я думаю, что Моссад послал Вас, чтобы дезориентировать и запутать нас и послать нас на охоту за предателями, которых вовсе нет. Если Вы тот, за кого себя выдаете, то Вам нечего бояться. Паспорт в порядке и при пересечении границы у Вас не возникнут проблемы. Бояться должен я – если Вы еще работаете на Моссад, то я больше не вернусь назад.
– А что, если Вы сам предатель и хотите вернуться в Израиль, захватив туда и меня?
Он что-то сказал по-арабски, и в номер вошли два вооруженных солдата. – Мы едем. Если Вы не хотите, то я прикажу им пристрелить Вас, и это будет считаться несчастным случаем. У Вас есть выбор: или Вы едете со мной или Вам конец.
– Я еду, но это все равно не имеет смысла. Что, черт побери, из этого выяснится для Вас? Я думаю, если бы я дальше работал бы на Моссад, то мне достаточно было бы предпринять маленькую поездку с Вами, и если мы вернулись бы, то у меня была бы чистая репутация.
Он не сказал ни слова и покинул номер. Солдаты подождали, пока я не последовал за ним, и закрыли дверь за мной. Мы сели в такси перед отелем и доехали до автобусного вокзала в центре города. Город еще спал. Кроме нескольких торговцев фруктами, которые раскладывали свои разноцветные, радующие глаз товары, никого на улицах не было. Если исходить из запаха, то пекарни уже работали вовсю, и пекли чудеснейший хлеб – «питу», которую можно было купить повсюду.
Автобус был почти полон и, казалось, что я в нем был единственным иностранцем. Я все еще не верил, что происходит. Это был как наихудший кошмарный сон. Я надеялся, что проснусь в своей гостинице в Аммане или, еще лучше, в Вашингтоне. Там я позвонил бы Эфраиму и сказал бы, что он должен забыть об этом. Я не хотел провести остаток жизни в камере с крысами где-то в пустыне Негев, живя тайно, как зомби. Я знал, что в случае неудачи мне предстоит именно такая судьба.
Я попытался вспомнить имя в моем новом паспорте, который я положил в карман рубашки, но не смог. Мне пришлось вытащить документ и снова в него заглянуть. Стивен Эмменс. Как мне запомнить это имя? Я несколько раз повторил его. Я использую адрес, который помнил из одной из моих прежних легенд. Все это ничего не значило для меня, если он везет меня в западню. Возможно, что он хочет перевезти меня туда, пока я не показал, как они могут провести у себя чистку, потому что он на самом деле агент Моссад. Это все выглядело нехорошо.
– Мост короля Хусейна, – объявил водитель, и автобус остановился. Я знал, что это мост Алленби, пограничный переход. На другой стороне я когда-то довольно долго служил, будучи офицером военной полиции. Мысль об этом снова бросила меня в холодный пот. А если меня узнает кто-то из резервистов – военных полицейских на мосту? А если здесь кто-то из людей Моссад ждет встречи со своим агентом и увидит меня?
Успокойся, сказал я себе. Вспомни еще раз свою легенду, пока не поздно. Единственное, что нельзя
